оставить этих двух девочек, которые только начинали жить, с непомерным грузом вины за самоубийство отца. Я не мог возложить ту же вину на женщину, с которой однажды пил в кровати молочный коктейль: мы лежали голые, смеялись и слушали по стереосистеме «Plastic Ono Band».
После того как они воспользовались шансом стравить давление (по терминологии доктора Кеймена, после полного и обстоятельного обмена чувствами), все как-то успокоилось, и мы неплохо провели день, разглядывая фотографии в старых альбомах, которые Илзе нашла в каком-то ящике, и вспоминая прежние времена. Думаю, мы еще раз-другой посмеялись, но далеко не всем воспоминаниям моей прошлой жизни можно доверять. Уайрман говорит, когда дело касается давно ушедших дней, мы склонны подтасовывать карты.
Илзе хотела, чтобы мы все пошли куда-нибудь пообедать, но Лин договорилась с кем-то встретиться в публичной библиотеке до ее закрытия, и я сказал, что не чувствую в себе достаточно сил для того, чтобы куда-то идти; подумал, что лучше прочитать несколько глав последнего романа Джона Сэндфорда, а потом лечь спать. Девочки поцеловали меня – мы снова стали друзьями, – а потом ушли.
Через две минуты Илзе вернулась.
– Я сказала Линни, что забыла ключи.
– Как я понимаю, ты их не забывала.
– Нет. Папа, ты смог бы причинить маме боль? Я про сейчас. Сознательно?
Я покачал головой, но такой ответ ее не удовлетворил. Я понял это по тому, как она стояла, пристально всматриваясь мне в глаза.
– Нет. Никогда. Я бы…
– Что, папа?
– Я собирался сказать, что скорее отрубил бы себе руку, но тут же понял, что неудачно подобрал слова. Я бы никогда этого не сделал, Илли. Будь уверена.
– Тогда почему она боится тебя?
– Я думаю… потому что я – калека.
Она подскочила ко мне, прижалась так, что чуть не свалила меня на диван.
– Папа, пожалуйста, извини. Просто все это так ужасно.
Я погладил ее по волосам.
– Я знаю, но только помни… хуже уже не будет. – Правды в моих словах не было, но я надеялся: если соблюдать осторожность, Илзе никогда не узнает, что я ей лгал.
С подъездной дорожки донесся автомобильный гудок.
– Иди. – Я поцеловал ее мокрую щеку. – Твоя сестра торопится.
Она наморщила нос.
– Как будто бывает по-другому! Надеюсь, ты не злоупотребляешь болеутоляющими?
– Нет.
– Позвони, если я тебе понадоблюсь, папа. Я прилечу на следующем же самолете.
Она бы прилетела. Поэтому звонить я не собирался.
– Само собой. – Я поцеловал ее в другую щеку. – Этот поцелуй передай сестре.
Илзе кивнула и ушла. Я сел на диван, закрыл глаза. За ними били башенные часы, били и били.
v
Моим следующим гостем в Casa Phalen[14] стал доктор Кеймен, психолог, который дал мне Ребу. Я его не приглашал.