которого Фрина отвергла без всяких колебаний (не силён был этот ритор в красноречии!). Мстительный Эвфий обвинил красавицу в безбожии – и обратился в суд, которому и предстояло теперь решить судьбу гетеры.
Голоса присяжных подсчитывались просто: каких камушков в урне больше, чёрных или белых, таков и вердикт. Но Фрина была столь прекрасна, что никто не спешил бросать камни – или, быть может, у защитника, оратора Гиперида, кончились слова? Так или иначе, но Гиперид, не выдержав напряжения, сорвал с красавицы одежды (или, как сказано в «Пире мудрецов» Афинея, разорвал хитон, обнажив её грудь). В тот же миг двести присяжных превратились в камни – или статуи? – так ослепительна была красота нагой Фрины. Прятать такое совершенство – вот это грех! Древние греки считали, что прекрасное тело не может скрывать порочную душу, поэтому Фрина была оправдана, а Эвфий оштрафован и посрамлён. Этот сюжет подсказал французскому художнику Жану-Леону Жерому идею полотна «Фрина перед Ареопагом» (1861, Гамбургский кунстхалле). Ареопаг в Афинах во времена Фрины уже не заседал, но само слово звучало лучше, чем гелиэя, и художник выбрал его для названия своей картины.
Спустя годы Фрина позировала ещё одному знаменитому древнегреческому мастеру – живописцу Апеллесу, личному другу Александра Македонского. Гетера была уже не так молода, как во время исторического суда в Афинах, но красота её по-прежнему ослепляла. Апеллесу Фрина понадобилась для знаменитой картины «Афродита Анадиомена» (Афродита, рождённая из моря), которой впоследствии вдохновлялись целые поколения художников, включая знаменитого Боттичелли. Поэты вдохновлялись тоже, вот как Овидий писал в «Науке любви»:
Если б Венеру свою Апеллес не выставил людям,
Всё бы скрывалась она в пенной морской глубине.
Увы, знаменитая картина «Афродита Анадиомена», за которую, по слухам, уплатили немалые деньги, не сохранилась и была заменена копией. Так в точности повторилась история Афродиты Книдской. Может, это и было проклятие богини любви? Красота земной женщины не может соперничать с красотой Афродиты: и в веках от статуи Праксителя уцелел лишь пьедестал, а от картины Апеллеса – и вовсе ничего, кроме помпейской фрески, будто бы повторяющей оригинал…
До нас не дошла ни одна работа Апеллеса, сохранились лишь красочные описания Плиния Старшего: в своей «Естественной истории» он называет Апеллеса «превзошедшим всех живописцев» и упоминает такие его работы, как «Диана с хором приносящих жертвы детей», «Александр Великий в образе громовержца» и так далее. Про Апеллеса говорили, что искусство его было столь велико, что даже бессловесные твари обманывались – живые лошади принимались ржать, увидев изображённых Апеллесом лошадей. Апеллесу единственному было дозволено писать портреты Александра Македонского.
Однажды царь велел Апеллесу написать портрет его любимой наложницы – прекрасной Кампаспы. В давние времена было много споров о том, кто же позировал Апеллесу для