красноармейцев.
Астахов стрелял из ТТ, нестройным залпом хлопнули винтовки. В ответ с опозданием в несколько секунд огрызнулся короткой очередью и захлебнулся автомат. Часто и звонко опустошал обойму «Маузера» японский лейтенант, старший группы. Интендант тянул из кобуры «Наган», продолжая стоять возле машины, затем неловко повалился на песок.
Взорвалась граната. Японцы, оставив тело убитого капрала, отступили в темноту. Ввязываться в бой в русском тылу было неразумно, и офицер предпочёл увести группу. Японский капрал с запасными магазинами и ножом на поясе лежал, раскинув руки. Его автомат разведчики подобрали и унесли с собой.
– Карпыча убили, – растерянно сказал шофёр. – Прямо в грудь пулю словил.
Астахов торопливо снял кобуру с «Наганом», забрал документы и сунул их шофёру.
– Передашь начальству. Заводи машину.
– А Карпович?
– На обратном пути подберёшь.
– Я в темноте могу не увидеть.
– Заводи, тебе говорят, – толкнул его Родион Чашников. – Наши в окопах боеприпасы ждут.
Шофёр завёл мотор и, вздыхая, включил первую скорость. Он более года возил техника-интенданта, добродушного спокойного дядьку, знал его семью. Трое детей, вот ведь горе жене. Неподалёку рванул снаряд, и водитель, пригнув голову, прибавил газу, переваливая через гребень.
Глава 2. Дожить до заката
Два японских истребителя появились со стороны солнца. Наблюдатель, хоть и с опозданием, срывая голос, громко кричал:
– Воздух! Всем в укрытие!
Командир батареи капитан Николай Грач, прежде чем броситься на песок, оглянулся вокруг. Большинство артиллеристов уже спрыгнули в капониры и окопы. Двое-трое молодых бойцов бестолково метались. Один, прикрыв голову ладонями, убегал, не отрывая взгляда от приближавшихся самолётов.
– Евсюков, ложись! – крикнул ему капитан.
Рёв скоростных истребителей «Накадзима» стремительно приближался, и капитан уткнулся лицом в песок. Единственной защитой были редкие кусты ивняка.
Снизившись метров до трёхсот, самолёты сбросили четыре бомбы-«полусотки». На мгновенье мелькнуло серебристое, как у судака, брюхо истребителя с торчавшими шасси, крылья с опознавательными кругами на плоскостях и ярко-оранжевый капот. Шарахнули подряд четыре оглушительных взрыва, уши забило тягучим звоном.
Приподняв голову, Грач увидел оседающие клубы дыма и тучу мелкого песка. Неподалёку лежал боец, пытавшийся убежать от бомбы, гимнастёрка намокла от крови. К нему на четвереньках полз санитар, но истребители, развернувшись, снова приближались к батарее. На этот раз они опустились ниже и обстреляли позиции из пулемётов.
Вспышки в носовой части фюзеляжа при свете солнца были не заметны, но треск пулемётов слышался отчётливо. Взлетали фонтанчики песка, а затем снова всё вокруг накрыл рёв моторов. На третий заход истребители не пошли, а повернули в сторону пехотных окопов. Несколько минут висела тишина, затем послышался стон.
Николай Трофимович Грач поднялся, его качнуло,