времена.
Уже Томас Мор в своей «Утопии», датированной 1516 годом, нарисовал впечатляющую картину социальных последствий процесса огораживаний. Экспроприированное крестьянство превращается в нищих бродяг:
«…Происходит переселение несчастных: мужчин, женщин, мужей, жен, сирот, вдов, родителей с малыми детьми и более многочисленными, чем богатыми, домочадцами, так как хлебопашество требует много рук. Они переселяются, повторяю, с привычных и насиженных мест и не знают, куда деться; всю утварь, стоящую недорого, даже если бы она могла дожидаться покупателя, они продают за бесценок при необходимости сбыть ее. А когда они в своих странствиях быстро потратят это, то что им остается другое, как не воровать и попадать на виселицу по заслугам или скитаться и нищенствовать? Впрочем, и тут, как бродяги, они попадают в тюрьму за свое праздное хождение, – никто ведь не нанимает их труд, хотя они самым пламенным образом предлагают его.»[4]
Современники Мора писали: «Там, где сорок человек имели средства к жизни, там теперь всё имеет один человек и его пастух».[5]
В отчетах правительственных комиссий, производивших обследование огораживаний при Генрихе VIII, типичны фразы об их жертвах, исчисляемых десятками семей, даже в случаях огораживания в каком-либо одном маноре (поместье) или селе: «Ушло отсюда с плачем 60 человек, которые вынуждены были стать бродягами и, впав в праздность, частью погибли от голода».[6]
Ранние Тюдоры, будучи монархами абсолютными, в подражание французским коллегам изображали заботу о низших слоях населения, поэтому в 1489 и 1515 принимали акты против огораживаний, которые, впрочем, оказались формальными и безрезультатными.[7]
В реальности законодательство Тюдоров разворачивает борьбу не против причин, обрекающих людей на бродяжничество, нищенство и попрошайничество, а непосредственно против жертв экспроприации – неимущих, ставших нищими и бродягами.
Уже закон от 1495 года наказывал местным властям усилить борьбу с нищенством и бродяжничеством, не останавливаясь перед самыми жестокими мерами. Шерифам (чиновникам короны), мэрам, бейлифам и констеблям надлежало отловить на подведомственной им территории всех бродяг, неработающих и вообще всех «праздных подозрительных» лиц, арестовать их и посадить в колодки, «так, чтобы они (бродяги) оставались в таком положении без всякой пищи, хлеба и воды». Если бродяга будет схвачен еще раз на том же месте, тогда предписывалось снова его арестовать и посадить в колодки уже на шесть суток и содержать истощенного человека на той же голодной диете. Ну и так далее, пока не умрет.[8]
И дальше свирепость идет по нарастающей. Акт Генриха VIII о нищих, изданный в 1530–1531, предусматривал более суровые наказания. Больного и нетрудоспособного нищего за сбор милостыни в другой сотне (мельчайшее территориально-административное образование) предписывалось заключать в колодки