не смогли достать до дна.
XII. The Howler
They told me not to take the Briggs’ Hill path
That used to be the highroad through to Zoar,
For Goody Watkins, hanged in seventeen-four,
Had left a certain monstrous aftermath.
Yet when I disobeyed, and had in view
The vine-hung cottage by the great rock slope,
I could not think of elms or hempen rope,
But wondered why the house still seemed so new.
Stopping a while to watch the fading day,
I heard faint howls, as from a room upstairs,
When through the ivied panes one sunset ray
Struck in, and caught the howler unawares.
I glimpsed – and ran in frenzy from the place,
And from a four-pawed thing with human face.
XII. Ревун
Чрез Бриггс-Хилл в Зор совет был не идти:
«Святой» Уоткинс, хоть давно уж мертвый —
Повешен в тысяча семьсот четвертый —
Оставил страшное на том пути.
Но я пошел, когда же дома кров
В плюще возник из-под скалы крутой,
Не вспомнил даже о веревке той,
А поразился: дом стоял как нов.
Взирая на заката красоту,
Я слабый рев услышал из окна;
Вдруг луч пронзил покоев темноту
И высветил обличье ревуна.
Помчался как безумный я бегом
От твари с лапами, людским лицом.
XIII. Hesperia
The winter sunset, flaming beyond spires
And chimneys half-detached from this dull sphere,
Opens great gates to some forgotten year
Of elder splendours and divine desires.
Expectant wonders burn in those rich fires,
Adventure-fraught, and not untinged with fear;
A row of sphinxes where the way leads clear
Toward walls and turrets quivering to far lyres.
It is the land where beauty’s meaning flowers;
Where every unplaced memory has a source;
Where the great river Time begins its course
Down the vast void in starlit streams of hours.
Dreams bring us close – but ancient lore repeats
That human tread has never soiled these streets.
XIII. Гесперия
Зимой в унылых небесах закат
Над градом, чьи черты едва видны,
Уводит в позабытые уж дни
Величия и неземных отрад.
В огнях тех ярких чудеса горят,
Дерзки, но ужасом омрачены;
Ряд сфинксов, где дорога до стены
И башен, что от дальних лир дрожат.
То край, где значит красота цветенье,
Воспоминаний где все очаги,
Где происходит Времени-реки
Часов потоком в пустоту паденье.
Туда нас сны ведут – но никогда
Людьми не осквернялись те места.
XIV. Star-Winds
It is a certain hour of twilight glooms,
Mostly in autumn, when the star-wind pours
Down hilltop streets, deserted out-of-doors,
But shewing early lamplight from snug rooms.
The dead leaves rush in strange, fantastic twists,
And chimney-smoke whirls round with alien grace,
Heeding geometries of outer space,
While Fomalhaut peers in through southward mists.
This is the hour when moonstruck poets know
What fungi sprout in Yuggoth, and what scents
And tints of flowers fill Nithon’s continents,
Such as in no poor earthly garden blow.
Yet for each dream these winds to us convey,
A dozen more of ours they sweep away!
XIV. Звездные ветры
Есть некий час осенней темноты,
Когда нисходит звездный ветер вдруг
На улицы, умолк шагов где звук,
Но льют из окон свет домов ряды.
Рой мертвых листьев сказочно кружит,
И с чуждой грацией клубится дым,
Законам подчиняясь неземным,
А сквозь туманы Фомальгаут зрит.
Поэт безумный узнаёт в сей час,
Растут на Югготе что за грибки,
Как пахнут Найтона земель цветки,
Что в скудных не сыскать садах у нас.
Но