самовольное сожжение населённых пунктов, которое могло бы угрожать расквартированию наших частей.
За командование группы армий
Начальник штаба ФОН ГРЕЙФЕНБЕРГ
Часть вторая
Кровь и лёд
Глава пятая
Выехали из Москвы только к вечеру: во-первых, Верховный, как всегда, работал накануне почти до утра, а потому проснулся лишь в одиннадцать часов, во-вторых, это сделали из соображений безопасности: после четырёх начинает темнеть, и немцы уже не летают. Боятся, что не найдут свой аэродром или же не смогут сесть. Значит, меньше вероятности, что заметят с воздуха и нанесут бомбовый удар.
Первым, как всегда, двигался по Волоколамскому шоссе тяжёлый бронированный «паккард» Верховного, за ним – восьмицилиндровый «форд» с охраной. В прежних поездках кортеж обычно сопровождал ещё и автобус с автоматчиками, но в этот раз решили от него отказаться – чтобы не привлекать внимания. В «паккарде», помимо самого Сталина, находились ещё генерал Николай Власик (он сидел рядом с водителем) и два личных охранника. Ехать было недалеко, шестьдесят с чем-то километров – до позиций 4-й танковой бригады Катукова. Осторожный и осмотрительный Николай Сидорович, конечно же, был против этой поездки – слишком опасно, передовая близко, но Сталин настоял.
Он уже не в первый раз ехал на фронт: в начала октября был под Малоярославцем: лично проверял готовность этого важного оборонительного рубежа. А в начале ноября – под Можайском: хотел узнать о настроении в частях. Положение было критическое, можно сказать, отчаянное: Брянский фронт развалился на части (а за ним ещё – Западный и Резервный), советские армии беспорядочно отступали, бросая танки, артиллерию, тягачи, машины и тяжёлое вооружение, Москву, по сути, защищать оказалось некому. Сразу на трёх фронтах (это более восьмисот километров!) зияли гигантские бреши, заткнуть которые было нечем.
Немецкие панцерные дивизии обошли, разорвали оборону Брянского фронта, углубились в тыл сразу на сорок-пятьдесят километров (где-то даже на семьдесят), загнали три советские армии в «котлы». А все попытки Ставки ГКО и Генштаба навести хоть какой-то порядок ни к чему не вели. Было такое впечатление, что командующие фронтами просто не знают, что у них творится: растерялись, утратили связь со своими частями, не управляли ситуацией.
Невозможно было как-то остановить это беспорядочное отступление, создать новую линию обороны: строгие, решительные директивы из Москвы и категорические приказы военных советов не выполнялись, были случаи отхода без боя, без должного сопротивления, просто панического бегства. А в это время 2-я танковая армия Гейнца Гудериана с ходу заняла Орёл (без труда, нагло, одним ударом!), потом захватила Мценск и Малоярославец, стала подбираться к Туле, городу русских оружейников.
В Москве царило паническое настроение: все говорили, что столицу не удержат, сдадут. Члены Политбюро и ГКО едва ли не каждый день напоминали Верховному о гениальном решении мудрого Кутузова – пожертвовать Москвой ради спасения армии, настаивали на скорейшем