я про себя, просто в комнаты его не провели. Я на минуту остановился, облокотился о перила и засмотрелся на реку; взошедшая луна легла на воду серебристой дорожкой. На другом берегу я различал темный массив джунглей; оттуда время от времени доносился глухой крик неведомой ночной птицы.
Любой коллектив, если он насчитывает хотя бы три человека, имеет тенденцию делиться, судя по всему спонтанно, на два враждующих лагеря. Ужин подавали на понтонном помосте посреди реки; нам накрыли два стола. Экологи с натуропатами уже сидели за одним, а бывшие колбасники – в одиночестве за другим. Что послужило поводом для раскола? Может, обеденный разговор о массажах; он, если разобраться, прошел не вполне гладко. Впрочем, уже утром Сюзанна, одетая строго – в блузку и белые льняные брюки, подчеркивавшие сухость ее форм, – прыснула со смеху, увидев на Жозетт платье в цветочек. Словом, размежевание началось. Я трусовато замедлил шаг, пропуская вперед Лионеля, моего соседа по самолету, а теперь и по бунгало. Он сориентировался очень быстро и едва ли осознанно; мне показалось, он руководствовался не личными симпатиями, а своего рода классовой солидарностью или, вернее, общностью образовательного уровня – он работал в «Газ де Франс», то есть принадлежал к категории служащих, а те двое были в прошлом мелкими лавочниками. Рене испытал явное облегчение от того, что мы присоединились к ним. Впрочем, наше решение на данной стадии формирования коллектива ничего определенного не означало: выбери мы другой стол, мы бы подчеркнули изоляцию почтенных колбасников, тогда как тут мы просто восстановили равновесие.
Вслед за нами пришли Бабетт и Леа и без малейших колебаний устроились за соседним столом.
Спустя некоторое время – за которое успели подать закуски – на краю площадки появилась Валери и в нерешительности окинула взглядом собравшихся. За соседним столом оставалось два места рядом с Бабетт и Леа. Валери помедлила немного, а потом резко направилась к нашему столу и села слева от меня.
Жозиана одевалась в этот вечер еще дольше обычного; при свечах ей, наверное, пришлось помучиться с косметикой. Черное бархатное, в меру декольтированное платье выглядело недурно. После минутного замешательства она выбрала место напротив Валери.
Последним нетвердой походкой явился Робер; он, должно быть, как следует принял перед ужином – я видел его с бутылкой «Меконга» в руках. Подойдя к столу, он тяжело плюхнулся на скамейку слева от Валери. Из леса донесся короткий, но душераздирающий крик: не иначе какой-то зверек распрощался с жизнью.
Сон прошлась между столами, проверяя, все ли в порядке и удобно ли мы устроены. Сама она и шофер ужинали отдельно от нас – такое не слишком демократичное разделение уже за обедом вызвало неодобрение Жозианы. На самом деле, я думаю, Сон оно вполне устраивало, даже если она ничего не имела против нас: как она ни старалась, долгие беседы на французском давались ей с трудом.
За соседним столом журчала веселая болтовня о том, как