достаточно о каждом, чтобы взять его душу. Насущной надобности нет. Ни раю, ни аду святой отец не служит.
Отец Никанор верный пёс клана Кога – поклявшийся вечно служить императору Японии.
Раз в месяц он выпускает белого голубя из клетки. На лапке птицы нефритовое кольцо. В кольце письмо. В письме отчёт о жизни города и его тайнах – военных, светских и мирских.
Пятьдесят один год отец Никанор отправляет сообщения в пустоту.
За все эти годы он ни разу не получил ответ. Птицы улетали, чтобы никогда не возвращаться. Наверное, они возвращались в голубятню своего первого хозяина, или их убивали царские соколы.
Священник разуверился, что существует Страна Восходящего Солнца и, что она не явилась его детским бредом.
Слава Богу, началась война.
9
Пьяные начали попадаться ещё за два квартала до трактира. Извозчик привычно лавировал лошадью между качающимися телами. Мужик в треухе ухватил лошадь под уздцы и был протащен ей три метра. Животное чуть не задохнулось от дыхания человека.
Лица местных женщин были ярче, чем самцы уток мандаринок в брачный период. Многие показывали ноги и грудь прохожим. И то, и другое было грязным, но демонстрировались они не ради куска мыла.
Барышня закрылась воротом пальто от посторонних взглядов и, всё равно в её адрес долетело несколько предложений со всеми анатомическими подробностями. Извозчик поднял откидной вверх и намекнул, что за безопасность пятак надо будет добавить.
За квартал до цели изменился дух города. Здесь он был горячий, гнилостно – сладкий. Буквально лип к телу.
Стены лачуг были покрыты зелёной слизью медленно стекающей и увлекающей за собой мёртвых насекомых.
Мостовая собирала на себя все нечистоты и манила спившихся, как постель клопов.
Песня летела из окон трактира – герои знают, что скоро умрут и наплясаться не могут.
В «Козье болото» беспрерывно кто-то входил. Выходили очень редко и то на мгновение – заорать дурным голосом, упасть лицом вниз и полежать, получить, или дать в морду, чаще и то и другое.
Барышня вошла в легендарный трактир «Козье болото». Вокруг, избегая её света, пустился в пляс гармонист, но быстро сбился, споткнулся и не посмел играть дальше.
Анастасия до сегодняшнего вечера – пьяных видела только однажды. Учитель сольфеджо – месье Жан позволил себе за обедом неразбавленный бокал вина и тихо напел первый куплет «Марсельезы» в присутствии самой мадам директрисы, вынужденной закрыться веером от смущения. Скандал был по меркам пансиона грандиозный.
Нынче же мадам директриса заклеила бы себе глаза лейкопластырем, а уши воском закапала.
Трактирщик наполнял кружку пойлом и, толкал в темноту, которой заканчивалась буфетная стойка. Куча полуголых тел копошилась на полу, сражаясь за выпивку. Победителю доставалось пара глотков, больше половины становилось лужей, из которой не брезговали пить проигравшие.
– Я ищу господина Готтоффа, – Анастасия не поняла – произнесла она это вслух