книга не объяснила мне, каким должен быть внутренний кодекс каждого мужчины, который желает прожить истинно по-мужски свой маленький кусочек срока на этом свете. Но, к счастью, мне случайно повезло, что в конце пятидесятых в Кустанае на углу Ташкентской и Октябрьской жили странные уголовники белой кости, голубой крови и светлого, верного разума – Иваны, чьих фамилий я так и нее узнал. Ни родители, чьи наставления инстинктивно отторгались, ни школа, внушавшая вместе с приблизительными знаниями расплывчатые прописные истины, ни друзья, почти все избитые в итоге судьбой: кто до полусмерти, а кто и насовсем. Только эти два Ивана и брат отца Шурик. Александр Павлович. Благодаря ему я с детских лет и до сих пор верю только в себя и в электричество. В безграничное могущество великой Энергии, правящей миром.
А от Иванов впитались в суть мою понятия, почитаемые в уголовном мире по строгому указу этого мира. А в обычную мужскую вольную жизнь не попадают эти понятия по торопливой брезгливости нашей. Не из неволи же этим бедолагам нас жизни учить.
Но я не побрезговал. И понял, что человек мужского пола может без стыда и самообмана называть себя мужчиной, если готов нести ответственность за каждый свой шаг и слово, за всех, кто ему близок по крови и духу. Если он свободен от зависти, жадности, упоения самим собой, если он добр и его душа сама желает помогать всем, кому нужны помощь, сочувствие, его сила и уверенность в победе хорошего над плохим. Это всё непросто, но научиться всему правильному можно, если начать ещё в сопливом возрасте.
Мне было десять. Мы стояли посреди двора двух Иванов. Большой Иван уложил мне на плечи гриф от штанги и сказал:
– Иди.
Пока я шел они с двух сторон навесили по десятикилограммовому блину.
– Иди!
Я шел по кругу и через каждые десять шагов на гриф навешивались два десятикилограммовых железных кольца
– Иди!– тихо, спокойно говорил большой Иван.
Подкашивались ноги, грохотало сердце, стучало в висках и я медленно опустился на колени.
Иваны вместо того, чтобы снять штангу, повесили на неё ещё по блину.
-Теперь вставай.
Я поднимался с колен с дрожью ног, кровью из носа и посиневшим лицом. Но поднялся.
– Иди! – прошептал Иван маленький.
И я пошел по кругу. После десятого шага вдруг стало легче. Деревянные ноги стали слушаться и двигаться свободнее. Перестало ломить плечи и утих сердечный, рвущийся наружу барабанный бой.
И я почувствовал, что на гриф накинули ещё по блину.
– Вот так оно и будет всю жизнь, парень, – Большой Иван улыбнулся и сел на траву. – Больше, чем ты сможешь унести, жизнь тебя никогда не нагрузит.
– Давай, иди дальше!
И я пошел.
И иду так уже долго. Из детства в старость. Не опускаясь больше на колени.
Глава третья
Три дня я не ел. Пил только