собачью жизнь и хозяев, от которых ласки нет – одни корки да пинки.
В дверь заглянула Алёна и, увидев, что он не спит, расплылась в улыбке.
– Слушай, Макс, я тут подумала: а давай поживём здесь. Ты хоть отдохнёшь немного, воздухом подышишь, нога заживёт, заодно местность сам разведаешь. А потом уйдём. Давай, а?
И Колосовский задумался. А что? Старуха их не выгоняет. Дела? С делами всё в порядке, недаром же он взял отпуск. Вот только Алёнина учеба… Будто прочитав его мысли, она махнула рукой:
– А, забей. Экзамены я все сдала. Ну, получу зачётку в сентябре. Не убьют же меня в деканате в самом деле.
Так решение было принято.
Утро было хмурое, но по сравнению со вчерашним вечером деревня показалось Колосовскому гораздо привлекательнее. Рядом с домом стояло огромное сухое дерево, за ним тропинка уходила к какой-то симпатичной рощице. Рощица начиналась буквально в нескольких десятках метров от дома. Так-так-так, нельзя ли эту рощицу обустроить под прогулки будущих туристов? Надо выяснить у Марьи Гавриловны, не знает ли она, приватизирована эта земля или нет, и если да, то кто её хозяин.
– Хозяин? – Колосовского немного раздражала эта полуусмешка в интонации старухи, – да их много, хозяев-от. Всех, пожалуй, даже я не назову.
И ушла, прямая и негнущаяся, как циркуль.
Что за манера говорить загадками!
Колосовский попросил Алёну сходить в рощицу, оценить, красиво ли там, а сам, опираясь на клюку, – клюка у старухи нашлась – вышел во двор. Надо отдать старухе должное: огород она вела пусть и не образцово, но твердо. Непреклонно, вот – Колосовский подобрал наконец слово, подходившее их хозяйке лучше всего. Лук, капуста, борозды картошки, кусты смородины, малина, три яблони. Сбоку к дому подбиралась тёмная стена терновника, закрывавшая дом и участок от нескромных взглядов. Можно было бы обойти дом кругом, но эту возможность напрочь перекрывала стена крапивы. Крапива имела настолько свирепый вид, что Колосовский невольно поёжился, представив, что его ждёт, реши он пройти сквозь неё.
Макс повернул назад, побродил по огороду, обнаружил покосившуюся баню, неподалёку нужник.
За спиной послышался голос Алёны:
– Макс… Туристов туда не получится. Понимаешь, это не роща, это кладбище.
Смысл старухиной ухмылки стал понятен. Но зачем было темнить? Могла бы и сама сказать. Впрочем, ей, вероятно, нравится чувствовать себя хозяйкой положения, вот она и куражится. Придётся терпеть.
За завтраком – старуха встала ни свет ни заря и напекла вкуснейших ватрушек, куженек, как она их назвала – Колосовский решил разузнать про деревню. Но Марья Гавриловна отвечала коротко, неохотно, а вскоре собрала со стола и ушла работать в огород. Алёна пошла помочь с прополкой, а Колосовский заскучал. Сидеть в избе без дела не хотелось, так что он, верный девизу «если жизнь дала тебе лимоны, делай из них лимонад», стал придумывать, как провести время с пользой.
Что мы имеем? Связи нет. Он ещё раз проверил телефон. Нет. Зарядки нет. Значит, телефон отключаем: