предложила она.
– На работе не пью, – отрезал Ваня.
Я присел за «свой» угловой столик. Ваня прошел во второй зал, вернулся. Сел рядом.
– Угу, – пробурчал себе под нос.
Потом посмотрел на меня.
– Я скоро вернусь, – сказал и вышел.
Я остался один в кафе. «Кофейница» ушла во внутренние лабиринты. Негромко гудела, нагреваясь, кофеварка.
Двери на улицу были закрыты. В этой тишине и сам я старался даже тише дышать.
Вдруг раскрылась дверь – я вжался в стену – и в кафе заглянул мордатый мужик в грязной бежевой куртке и вязаной черной шапочке на голове.
– Валя! – крикнул он.
«Кофейница» выплыла из подсобки.
– Тебе водку завозить сегодня?
– Нет, еще есть. Привези ящик «Амаретто».
Мужик кивнул и вышел.
«Кофейница» проверила кофеварку.
– Тебе двойную? – спросила меня.
– Да.
– А приятелю твоему?
Я пожал плечами.
– Придет, тогда уже…
Я взял со стойки свой кофе.
Тишина раздражала. Я чувствовал себя напряженно, и это напряжение сковывало мои мускулы, мои руки, мое лицо, словно они были обморожены.
Над чашкой поднимался пар.
Чего-то не хватало здесь. Отсутствовало то, чего я не любил, но к чему привык, потому что это нечто было составной частью кафе, как водород – необходимой составной частью воды. Наконец я понял, что это.
– Валя! – позвал я «кофейницу» первый раз по имени.
Странно, что на протяжении стольких лет она была для меня безымянной!
– Валя! Поставь музыку!
– Шуфутинского? – спросила она совсем по-домашнему.
– А что еще есть?
Она наклонилась к магнитофону. Я услышал, как она взяла в руки несколько кассет.
– Аллегрова, – читала она, не поднимаясь над стойкой. – Алена Апина, Киркоров, братья Гадюкины…
Набор был очень патриотичным.
Я выбрал Апину. Мне нравились ее телевизионные веснушки.
– Только не очень громко, – попросил я.
– «Два кусочека колбаски…» – запела певица, и напряжение меня отпустило.
Я отпил глоток кофе. Полегчало.
Снова открылись двери кафе, но я уже не испытал того испуга, что в первый раз.
Вернулся Ваня. Сел напротив.
– Кофе будешь? – спросил я.
– нет. Пошли!
– Сейчас, допью.
Ваня терпеливо ждал. А я не хотел допивать кофе одним глотком.
Когда мы вышли из кафе, Ваня повел меня во двор соседнего дома. В этом заброшенном дворе лежал остов «жигулей», за ним был мусорник, а дальше, за мусорником, стоял выселенный трехэтажный дом, видно, уже не надеявшийся на капремонт. Одни лишь внешние стены и кучи осыпавшихся перегородок, балок и кирпичей внутри.
Тут Ваня остановился.
– Слушай, – сказал он. – Мы будем теперь каждый вечер с пяти и до закрытия в кафе. За разными столиками. Если он появится, ты выходишь и идешь как бы отлить. Сюда, в это место между мусорником и домом. Он выходит за тобой, я – за ним. Ясно?
Я кивнул.
– И