.

отправлены. Надо же знать, к чему ты приговариваешь человека?

      И не волнуйтесь, я не наломаю дров по незнанию. Я взял себе помощника, немного знакомого с вашим отделением.

      Пресвитер Преториус! Войдите.

      В зал вошёл невысокий мужчина в белой хламиде.

      – Прошу любить и жаловать, – сказал Иуда Менашевич, делая жест в сторону пресвитера.

      Картина 3.

      Господин прокурор, или просто Андрей, после состоявшегося общего нагоняя зашёл к Морфее. С Эвридикой он решил поговорить позднее. За последнее время между ним и Эвридикой выработался определённый язык, который просмотром их действий распознать было непросто. Это успеется. Сначала дело.

      – Как тебе новый инспектор? – спросил он Морфею.

      – Ты уверен, что нужно высказываться вслух по этому поводу?

      – Да. Ты права. Но я, собственно, не за этим. Пока не полночь, хочу спросить, не знаешь ли ты, что там с моей бывшей женой произошло за прошедшее время?

      – А я всё ждала, когда же ты поинтересуешься. Если бы не инспектор…

      Морфея включила проектор. На экране Вероника гладила и жаловалась Никите на бьющий током утюг. Вероника была беременна, причём, похоже, на последних месяцах.

      Никита сидел на диване и читал газету.

      – Тебе обязательно ехать? У тебя прекрасный повод пропустить эту встречу. Ты беременна.

      – Ну, мы каждые пять лет собираемся. Через пять лет я повезу туда показать сына. И не беспокойся. Поезд – не самолёт и не автобус. Что с ним может случиться? – Вероника догладила платье.

      – Случиться может что угодно и тогда, когда этого не ожидаешь. Ну ладно, будем надеяться на лучшее.

      – Счастливый отец, – сказал Андрей, глядя на экран.

      – Отец? – насмешливо переспросила Морфея.

      – Что ты хочешь сказать? Моя бывшая жена нагуляла ребёнка?

      – Внимание на экран, – сказала Морфея.– Это запись девятимесячной давности…

      – Надеюсь, ты не будешь показывать процесс зачатия?

      – Не буду. Хотя в этом зачатии нет ничего такого, что тебе противопоказано видеть.

      На экране появилась Вероника со своей подругой.

      – Знаешь, – говорила Вероника своей подруге, держащей на руках годовалого младенца. – Уже год как мы с Никитой в браке и не предохраняемся, а ребёнка всё нет.

      – Так сходите к врачу. Проверьтесь.

      – Я проверилась. У меня всё в порядке. А если у Никиты вообще не может быть детей?

      – Ну так хотя бы будете знать.

      – Есть ещё один вариант, но я всё на него не решусь. Когда мы с Андреем только поженились и решили, что дети пока не ко времени, мы сдали генетический материал. Это как-то неестественно. И что я скажу Никите, вдруг он узнает?

      – А ничего не говори. Ребёнок твой. Ему и в голову не придёт.

      – А если он знает, что у него детей быть не может?

      – Тогда он преступник. Он обязан был тебе об этом сообщить. А ты ничего и знать не знаешь. Родила и всё. В крайнем случае скажешь, что может