всяких объяснений было ясно, что скорее всего произошел теракт в соседнем корпусе, на третьем этаже. Там, в окнах одной из аудиторий, до сих пор плясало пламя, источавшее едкий дым.
– Кто там был? – раздавались крики. – Какая группа?
– Это аудитория профессора Лейбница, – донеслось до меня. – Кто-то из искусствоведов.
– Первый курс? Кто-нибудь выжил?
Кончики моих пальцев похолодели, я едва не выронила из рук сумочку, которую в панике умудрилась вытащить за собой из аудитории, и до сих пор бежала, вцепившись в нее. Но сейчас она буквально выскользнула из ставших потными пальцев.
Я начинала задыхаться, то ли от дыма, то ли от паники, накрывшей с головой.
Неужели я должна была быть в той аудитории, но по чистой случайности оказалась в другом месте?
Кто-то больно толкнул меня в плечо, но я даже не заметила этого, стояла столбом, глядя на дым, валивший из окон, и не могла пошевелиться.
– Аврора! – раздался мужской голос рядом, и меня схватили за плечо и потащили в сторону из толпы.
Только это дало мне опомниться.
Я обернулась и тут же попыталась освободить руку… но чужая хватка не ослабла.
И я испугалась.
Потому что такое не могло не пугать.
Мужчина в шляпе и сюртуке, которого я видела часом ранее. Что он тут делает? Откуда знает мое имя? И главное, почему в сердце чужой страны говорит со мной на русском.
– Кто вы такой? – я еще раз попыталась высвободиться, – Я буду кричать. Отпустите!
– Крикнешь и станешь трупом, – бросил мне незнакомец, уверенно лавируя в толпе. – Тебе сильно повезло, что я нашел тебя первым. У нас есть фора, пока охотники думают, что ты мертва.
– Что вы несете! Вы псих?! – я споткнулась о случайно подвернувшийся камень и упала на землю.
Только это заставило мужчину отпустить меня, я же принялась пятиться подальше. Тут много полиции, надо попросить у них помощи – мелькнуло в голове, но незнакомец в очках в два шага настиг меня, только в этот раз не спеша схватить за руки, а просто приседая рядом на корточки и снимая очки, чтобы я посмотрела ему в глаза с жутковато белой радужкой.
Идеально белой радужкой и черным зрачком в центре!
От неожиданности я вскрикнула и тут же почему-то сказала вслух:
– Это линзы, а вы псих!
При взгляде на незнакомца вблизи становился более понятным его возраст. Двадцать пять, может, старше, лицо обветренное, губы потрескавшиеся, будто с мороза. Черты лица правильные, в других обстоятельствах я бы даже назвала этого мужчину красивым, если бы он так меня не пугал.
– Это не линзы, – ответил незнакомец. – А я совершенно нормален, в рамках своего мира, разумеется. А ты, Аврора, рискуешь действительно умереть, если серьезно не воспримешь то, что я скажу.
– Хорошо, говорите, – согласилась я, сама при этом незаметно косясь на машину полиции, которая припарковалась в двадцати метрах от меня: встать и бежать.
– Вначале лучше покажу, – мужчина вновь схватил мою руку, равнодушно взялся за ремешок часов, который