слышать. Так относительно… носа…
– Конечно, не против! Твой нос, по-моему, аристократичен и благороден. Не возражаю я и против маленьких рыжих бородок или вьющихся каштановых волос или любых других черт внешности удивительного молодого человека по имени Мартинус Падуанский. Тебя ведь это интересует?
Пэдуэй с облегчением вздохнул. Какая чудесная женщина – все понимает и идет ему навстречу!
– Честно говоря, да, принцесса.
– Не будь таким кошмарно почтительным, Мартинус. Сразу видно, что ты чужестранец – непременно употребляешь все правильные титулы и обращения.
Пэдуэй ухмыльнулся:
– Лучше подстраховаться… Ну, попробую без обиняков. Я… э-э, хотел спросить… раз ты не против… нельзя ли мне рассчитывать со временем на… э-э…
– Ты случайно не любовь имеешь в виду?
– Да! – выпалил Мартин.
– Может быть.
– Фу! – Мартин вытер вспотевший лоб.
– Только меня надо учить, – сказала Матасунта. – Я вела уединенную жизнь и плохо знаю мир.
– Я заглянул в свод законов, – торопливо произнес Пэдуэй. – Есть декрет, запрещающий браки между итальянцами и готами, однако про американцев там ничего не говорится. Так что…
Матасунта перебила его:
– Если ты сядешь поближе, дорогой Мартинус, мне будет лучше слышно.
Пэдуэй подошел и сел рядом с принцессой.
– Эдикты Теодориха…
– Я знаю закон, – промурлыкала Матасунта. – Наставления мне нужны иного рода.
Мартин наконец подавил свою тенденцию теоретизировать, когда дело касалось чувств.
– Первый урок, любовь моя, будет такой.
И поцеловал ее руку.
Веки принцессы были сомкнуты, рот приоткрыт, грудь судорожно вздымалась.
– Значит, американцы тоже практикуют искусство поцелуев?
Пэдуэй схватил ее в объятия и дал второй урок. Матасунта открыла глаза, моргнула и восхищенно покачала головой.
– Глупый вопрос, дорогой Мартинус, нам до американцев далеко!.. Какие мысли ты рождаешь в невинной девушке!
Она рассмеялась – заливисто и громко. Пэдуэй хрипловатым голосом подхватил ее смех.
– Ты сделала меня счастливым человеком, принцесса.
– Ты тоже сделал меня счастливой, мой принц. Я и мечтать не могла о таком мужчине! – Матасунта вновь упала в его объятия, потом выпрямилась, поправила прическу и деловито продолжила: – Но прежде нам надо решить немало важных вопросов. Например, Виттигис.
– Что – Виттигис? – Счастье Пэдуэя внезапно дало трещину.
– Его придется убить, разумеется.
– Убить?
– Не надо удивляться, дорогой. Я предупреждала, что не люблю останавливаться на полпути. И Теодохада, кстати, тоже.
– А его-то зачем?
Матасунта нахмурилась:
– Он убил мою мать, разве не так? К тому же ты когда-нибудь сам захочешь стать королем…
– Не захочу, – сказал Пэдуэй.
– Не захочешь