– они уже стоят на взлетной полосе. Евгения машет им рукой, на ее лице радостная улыбка. Всякий раз, когда наступает ее черед лететь, лицо ее светится, потому что, как сама она говорит, ей нравится летать к звездам. Там она чувствует себя лучше, чем на земле. Ирина видит, как Соня прикрепляет под брюхо самолета бомбы: на этот раз они меньше по размеру, и их больше, а Ольга проверяет топливо. Ирина и Лариса будут ждать своей очереди на вылет, а пока им можно немного отдохнуть. Если получится. Голова гудит, в ногах еще не унялась дрожь, а желудок стиснуло, как в тисках. И все-таки им надо поспать хотя бы час до следующего полета. Осень в разгаре, ночи длинные – каждый самолет может сделать шесть-семь боевых вылетов. На временном аэродроме, у взлетной полосы, стоит ряд У-2, ожидающих вылета, а домики, где девушек ждет постель, много дальше, идти так далеко не хочется. Ирина берет из кабины покрывало и расстилает его под крыльями самолета. Лариса вынимает маленькую подушку, на которой вышито синими нитками «Не забывай обо мне». Она кладет ее под голову и тотчас засыпает.
В комнате на Ленинских горах горит свет, за окном сгущается вечер. Ирина только что закончила рассказ об одном из двадцати трех тысяч боевых вылетов, совершенных «ночными ведьмами» в течение без малого четырех лет Великой Отечественной войны[4]. В руках она держит маленькую деревянную модель По-2[5], «Поликарпова», – обычно она стоит рядом с ее кроватью, вместе с лекарствами и бутылкой воды. Во время своего рассказа Ирина играет с ним как ребенок, то заставляя его взмывать вверх, то пикировать вниз, как бы изображая ночной полет.
Она в подробностях описывала боевые ночи: что должна была делать она и что – подруга. Я внимательно на нее смотрела: ее лицо ничуть не напоминало лицо старой женщины, вспоминающей самые яркие впечатления прожитой жизни, скорее, это было лицо преподавателя, желающего что-то объяснить студентам, объяснить так, чтобы они поняли, и, главное, поняли правильно. Мы с Владимиром Александровичем во время ее рассказа сидели неподвижно и безмолвно. Элеонора переводила, голос ее то и дело срывался от волнения. Я так ни разу и не открыла тетрадь, в которой собиралась делать записи. Когда пожилая женщина закончила свою историю, взгляд ее выражал удовлетворение. У нее получилось – ей хотелось произвести сильное впечатление, и ей это удалось.
Жил-был когда-то…
Когда я вернулась в Рим, у меня в руках, можно сказать, была прекрасная история, достойная того, чтобы ее рассказать. История, сама по себе необыкновенная, в устах Ирины оказалась и вовсе потрясающей – о таком я и не мечтала. Теперь мне надо подумать, как рассказать ее, а это оказалось не так просто. Мне предстоит написать о войне, священной для советской истории. О любой войне, а тем более об Отечественной, можно рассказать двумя способами. Например, так, как это сделали Василий Гроссман в книге «Жизнь и судьба» и Григорий Бакланов в повести «Пядь земли» и романе «Июль 41 года»: они описали