и всегда в неподходящий момент, а потом страдаете, плачете, упрекаете? Ты хочешь знать, люблю ли я тебя? Так я отвечу, пожалуйста. Нет, я тебя не люблю! Тебе стало легче? Я тебя не люблю, но ты родилась для меня. Я это понял, когда тебя увидел в первый раз. Все очень просто. Ты любишь свою руку или ногу? Да нет же, тебе это и в голову не приходило, это просто твоя нога и твоя рука, но если тебе отрежут ногу, например, ты будешь чувствовать боль и неудобство от ее отсутствия, не сможешь функционировать, как раньше, не сможешь бегать, прыгать и так далее. Вот такое чувство испытываю я, когда тебя нет рядом. Мне больно и неудобно жить. Можно, конечно, поставить протез, но хромота останется, она не исчезнет, потому что это не моя нога – ты понимаешь?
Меня бросило в краску от унижения и от этой его полупрезрительной усмешки, и от этой его лекции. Какая же я дура! Ведь сказала же мне Маринка не расслабляться, потому что Сашка совсем не прост и клетки ненавидит, а я лезу с глупыми вопросами, потому что люблю ясность во всем. «За что боролись, на то и напоролись», как говорил мой дед давным-давно, рассказывая про развал страны. В погоне за ясностью я получила словесную пощечину и унижение. Какая там, к черту, рука и нога, твоя, не моя… хорошо еще, что с кишечником не сравнил, без кишечника тоже ведь непросто жить.
– Цветок в коробке ты принес?
– Я.
– Зачем?
– Он мне понравился. Заканчивай с вопросами, пора ехать.
Мы поднялись вверх по лестнице, и я с любопытством огляделась. Ничего особенного, обычный дом типа шале, и везде, где нужно и не нужно, развешаны и разложены охотничьи трофеи хозяина. Мы вышли наружу, перед домом стоял Сашкин джип, почему-то очень грязный. По болотам, что ли, его носило? Да, далековато от цивилизации, до города езды не меньше часа будет на Сашкином джипе, но надо отдать должное Кнутову. Свой «охотничий домик» он оборудовал с удобствами. И вода здесь у него своя из скважины, и электричество тоже свое, вон турбина ветряная на бугорке, да и в сарайчике негромко тарахтит что-то, движок, наверное.
Мы сели в джип и всю дорогу до моего дома молчали. Я смотрела в окно и не смотрела на Никитина. Вроде бы радовалась, что еду домой, но в то же время испытывала странное чувство неудовлетворенности и пустоты в душе. С чем это было связано? С тем, что он не сказал мне, что любит, а сказал, что я принадлежу ему, и намекнул, что он испытывает ко мне те же чувства, что и к своим ногам, рукам и мочевому пузырю? Ну то есть, когда их нет, без них плохо, а когда они есть, их не замечаешь. О’кей, про мочевой пузырь он не говорил, но это же подразумевается по его логике.
Когда Сашка остановился около моего подъезда, я сказала «спасибо» и вышла из машины.
– Подожди, я провожу, – негромко сказал он.
– Не надо, спасибо.
– Ангелочек, ты меня лучше не доставай. Я сказал, что провожу, значит провожу, и никаких возражений, пожалуйста.
Я пожала плечами и вошла в подъезд, Сашка следовал за мной. Забравшись наконец на мой пятый этаж, я первым делом проверила Сонькину