моим знакомствам – как журналист, я обзавелась достаточно широким кругом друзей-приятелей в разных сферах. Обычно Лев не интересовался каждым из них, но такие, как профессор, его интересовали. Он часто сетовал на то, что общество деградирует без науки, сожалел о том, что после аспирантуры не уехал за границу, чтобы продолжать научную работу, а те, кто остался на этом поле, казались ему особенными, разумными, правильными. Одним словом, муж ждал встречи с Лобовским с не меньшим нетерпением, чем я, хотя мотивация была другой.
Я никогда не видела профессора, но много слышала о нем от Севы. У меня создался образ какого-то седого старца, похожего на Гендальфа из «Властелина колец» – великого и могущественного. Но, когда я открыла дверь, с изумлением обнаружила на пороге жилистого, подтянутого мужчину средних лет, в обычном костюме, правда чуть большим ему по размеру, чем нужно. У Лобовского были очень внимательные, живые и в то же время добрые глаза с глубокими морщинами в уголках, которые говорили о том, что он мастер пошутить и посмеяться.
– Здравствуйте, Юрий Аркадьевич, – я отступила в сторону, пропуская его в нашу квартиру.
– Здравствуйте, Софья, – улыбнулся Лобовский. – Где вы будете поить меня чаем? – спросил он, протягивая то ли конфеты, то ли пирожные.
Из кабинета вышел муж, и мы прошли в гостиную, к накрытому столу. Пока я разливала чай, Лобовский сидел, не оглядываясь по сторонам, не выражал обычных вежливых восторгов по поводу нашего интерьера. Он молча ждал, пока я сяду, и тогда я заметила, как он напряжен и озабочен.
– Соня, я пришел к вам как к другу Севы. Пришел, потому что совершенно уверился в том, что мир меняется, и самое веское и наглядное тому доказательство – это перемены, которые произошли с вашим другом детства.
Я посмотрела на мужа, но он внимательно смотрел на профессора. Меня часто обижало, что Лев прислушивался к другим людям, являющимся для него большим авторитетом, чем я, и верил тому, что они говорили, хотя говорили они о том же. Я обижалась, но только не в этот раз. В этот раз я понимала, что наконец-то к нам пришел человек, который сможет сформулировать то, чему я никак не могла подобрать слов.
– Все началось с Риты, верно? – тихо спросила я.
Лобовский кивнул, уставившись в одну точку посреди стола, и машинально отхлебнул чай.
– Я познакомился с Ритой в вузе, где вел лекции, когда она его оканчивала. Рита была выдающейся выпускницей. Я никогда не встречал таких одаренных студентов – разумеется, я пригласил ее работать в свою лабораторию, и несколько лет мы отлично ладили. Да, что там говорить – ладили. Я очень любил ее, и долгое время мне казалось, что эта любовь взаимна. Не знаю, встречались ли вы с ней лично, но, если нет, я попытаюсь вам объяснить. Рита завораживает. Она умеет так смотреть в душу, что у тебя создается впечатление, будто ты начинаешь читать ее мысли, видеть ее чувства, ты начинаешь так хорошо понимать ее, что в какой-то момент…
– Начинаешь терять себя, – почему-то вырвалось у меня.
– Да, –