омым 80-м, пугающим 90-м, интересным 2000-м, где в образе сначала мальчика, а затем молодого человека и повзрослевшего мужчины, возможно, увидят себя, удивительным образом попадающего в разные жизненные ситуации и остающегося в живых, чтобы двигаться к новым приключениям.
Вступление
Отцу посвящается.
Мой отец говорил: «Делай добро людям, и оно добром к тебе вернется».
А еще он говорил: «Верь людям и в первую очередь видь в них хорошее».
Наверное, поэтому мы, кто живет только добром в жизни, часто верим в своих ангелов, которые помогают нам в трудную минуту, порой опасную для нашей жизни и порой приходящую без нашего ведома в неизвестное нам время.
Ушел под лед, но отец спас
1972—73 годы. Мне было где-то 6—7 лет. Я рос очень подвижным и непоседливым мальчишкой. Все тянуло меня куда-то, звало. Я любил тогда, как и во всей моей жизни, носиться с друзьями по дворам, путешествовать, а также с родителями выбираться куда-то, особенно на рыбалку с отцом. Таких дней было мало, так как отец работал на стройке и часто уезжал в командировки.
И вот однажды зимой отец сказал, что мы можем пойти на рыбалку, но не далеко за Волгу, а рядом с нашим правым берегом, так как я был еще не такой большой для походов за реку. Конечно, я обрадовался!
Мы с вечера готовили снасти, одежду. Cходили за мотылем. Хотя честно, я не так сильно помню сами приготовления. Этот день у меня в памяти остался по другой причине.
Мы шли к реке. Я был радостный, веселился и все время забегал вперед, чтобы быть первым на льду и в итоге первым начать рыбачить. Зима была холодная, и река Волга уже покрылась льдом. Рыбаки давно начали ходить на рыбалку через всю реку. Мы с отцом спустились к реке и прошлись по льду около берега, который не показывал никаких признаков опасности. Я, как кутенок, бегал вокруг, прыгал, наслаждался. В те дни стояла очень солнечная погода. Мы пошли не по самому льду, а по понтонам лодочной станции, которая пустовала зимой. Оставленные понтоны вмерзли в лед. Лодки все убрали по домам. Мы не поняли, что случилось и почему лед был хрупкий или в трещинах. Но после моего очередного прыжка на лед я ушел под воду. Хорошо, отец был рядом. Он вытащил меня за шиворот с ловкостью и без лишней суеты. Он быстро схватил меня на руки и потащил в близлежащий цех деревообрабатывающего комбината, который, на счастье, стоял рядом на берегу Волги. Нам повезло с этим, потому что цех стоял недалеко, около 100 метров от берега. В этом цеху использовалась какая-то технология, что требовала тепловую обработку. В цеху была своя котельная с котлами, и там стояла жара. Были душевые для рабочих. Отец втащил меня в этот цех, раздел и поставил под горячую воду. Народ помог развесить одежду у котлов, чтобы сохла. Кто-то принес чаю, и мы просидели часа два в этой котельной. Я обсох, мои вещи высохли, и мы вернулись домой.
Я не помню, чтобы мы что-то сказали маме, а также не помню, чтобы отец ругал меня. Он больше все молчал, наверное, как и я, испугался. Но все закончилось хорошо.
Гвозди в лоб
Можно начать со шрамов, которые украшают мужчин, как говорят, и которые есть почти у каждого. Вот и у меня есть парочка уже еле заметных ямочек на лбу справа, одна чуть больше, а вторая поменьше.
В тот осенний день мы с друзьями и подружками (как ни странно сейчас это звучит, но в 70—80-е во дворах все вместе играли – и девчонки, и мальчишки, да и порой взрослые тоже), придя со школы и побросав свои портфели, высыпали гурьбой во двор. Погода все еще стояла теплая. После долгих споров мы выбрали себе игру – прятки. Посчитались, чтобы выбрать, кто будет водить. Кто-то из нас начал водить, закрыв глаза и громко считая. Все остальные разбежались в разные укромные места вокруг нашего дома, многоквартирного одноэтажного барака, который стоял в частном секторе, окруженный частными домами с их садами, огородами и заборами. Да и в нашем доме было все обнесено заборами и огородами для каждой семьи. В общем, места для того, чтобы спрятаться, было сколько угодно. Пока наш «водила» считал, закрыв глаза ладонями и отвернувшись от нас, мы побежали группой ребят за дом, стараясь быстрее занять место. К этому времени мы, похоже, уже сыграли несколько раз, потому что солнце садилось и наступал вечер.
И вот мы бежим молча, толкая и опережая друг друга, чтобы не выдать себя. Только шорох одежды и нашей обуви. Мы завернули за угол и постояли немного, потом все же решили спрятаться в зарослях лопуха и какой-то высокой травы, которая росла обильно в том месте из-за низины. Траву и наш дом отделял забор, который почему-то был не достроен или кто-то из него вырвал часть штакетника (досок), и поэтому в заборе зияли дыры. Мы-то их и использовали, чтобы обогнать «водилу» и прибежать к месту начала игры вперед «водилы». Мы еще звали их – те, кто «мается». Я не знаю, есть ли такое слово вообще, но что означает это слово, было понятно. И вот, выждав «положенные» для сидения в тайнике минуты, мы стали высовываться из-под лопухов, чтобы посмотреть, нет ли на горизонте кого. Тянучка во времени нас угнетала, и мы по-одному, кто посмелее, вышли