онемел. Он не знал, что ответить.
Не знал.
А Всеслав, меж тем, отложил писало и, подняв голову, сказал:
– Я переписал, наставниче.
– Ладно, – мягко ответил Анфимий. – Отдохни пока.
Да.
Тогда он так и не смог ответить княжичу, который своими словами смог посеять в нём сомнение (нет, нет! не смог! не может ребёнок такого!) в вере. И потом, когда урок закончился, и княжич вместе с холопом ушёл обратно в детинец, он, Анфимий долго молился, упрашивал господа наставить его на путь истинный, и внушить ему, как правильно ответить дитяти, как не отворотить его от лика господня.
Впрочем, на следующий день Всеслав уже не повторил своего вопроса, и он, Анфимий, вздохнул с облегчением, посчитав вопрос княжича за мгновенный каприз, о коем забывают на другой день. Недостойна была та радость, но он, пресвитер, ничего не мог тогда с собой поделать. В конце концов, может, такова и была божья воля, о которой он умолял ночью – чтобы княжич забыл о том, что спрашивал.
И потом, когда они читали главу об истреблении Содома и Гоморры, как он боялся, что княжич снова спросит о том же. Но Всеслав смолчал, хотя и опять морщился во время чтения. Видимо, понял уже тогда, что ответа не будет, что он, Анфимий, не сможет ему ответить.
И не захотел унижать учителя.
А может и не так, – тут же возразил себе пресвитер. – Может, он теперь просто презирает меня.
А Всеслав вдруг спросил, не поднимая головы:
– Наставниче, дозволь спросить?
Сердце захолонуло. Как тогда! Опять, как тогда! Что же он спросит теперь?!
– Спрашивай, чадо.
– А какая вера самая правильная?
– Ты чего, чадо? – изумился Анфимий. – Наша, конечно. Православная!
– Значит, избранный народ это мы, русь?
– Почему? – непонимающе спросил Анфимий. – С чего ты взял?
– Ну как с чего? – в свою очередь удивился Всеслав. – Ведь мы же сами возжелали стать христианами, ты это мне сам говорил. Князь Владимир Святославич, мой прадед, он же даже воевал с Царьградом, чтобы окреститься! Ведь так! Значит, господь должен любить нас больше, чем остальных…
– Ты не прав, сыне, – покачал головой пресвитер и привычно усмехнулся, видя, как Всеслав привычно же дёрнулся, но смолчал на обращение «сыне». – «Избранный народ» означает совсем не то, что ты подумал. Оно значит, народ был избран господом, чтобы в нём родился человек, сын божий, пророк, который смертью своей искупит грехи всех людей.
– Значит, избранный народ – иудеи? – подавленно спросил Всеслав.
– Ну да.
– Но зачем тогда?
– Что – зачем? – опять не понял пресвитер. Этот мальчишка сведёт его в могилу!
– Зачем тогда мы крестились? – непонимающе ответил Всеслав. – Ведь если бог избрал иудеев, значит, и сын его – иудей. При чём тут мы? У нас своя вера была.
А все иные веры – они неверны. Ложные.
– Почему? Откуда это известно?
– Потому что так сказал бог, – раздражение