не обвинял, ответил просто:
– Она ко мне каждую ночь приходит. Ничего не говорит, только смотрит. Я жить боюсь.
Убийцы Татьяны были осуждены на длительные сроки лишения свободы. Психиатры сочли, что Сергей психически нормален и способен отвечать за свои поступки. Однако, в суде он признавался, что ему теперь уже и днем кажется, что молчаливый признак Татьяны постоянно и безмолвно сидит рядом с ним на скамье…
У любви не названа цена
В ней только жизнь одна, жизнь одна…
В нашей культуре считается правильным, когда родители живут ради своих детей. Правильным настолько, что даже продавцы на рынке, настойчиво предлагая свой товар, внушают быстрой скороговоркой: купите, это так подойдет вашим детям (внукам, племянникам, невесткам…). Складывается даже впечатление, что приобретать что-то для себя (вообще делать что-то для себя) как бы неприлично. А вот для детей – это святое.
Может быть мать Марии и не была образцовой матерью. Да и как быть образцовой, если поднимаешь дочь в одиночку и большую часть дня проводишь на работе? Деньги надо зарабатывать на питание, на одежду, на покупку хотя бы самых необходимых вещей…
Когда девчонка вошла в подростковый возраст, с присущим ему отрицанием всех и всяческих авторитетов, стало совсем трудно. Дочь отстаивала самостоятельность. А на замечания матери кричала: «На себя посмотри! Хочешь, чтобы и я так жила?»
Возражать было нечего. Оставалось только смириться, ждать, работать… Теперь деньги были нужны больше, чем прежде – дочери требовались наряды.
В тот вечер у матери в гостях был кавалер. Не слишком завидный (где же искать завидного?), но добрый, работящий… И, главное, в его присутствии можно было не думать об одиночестве и о том, что жизнь не удалась. В конце концов 35 лет – это еще не старость.
Беда случилась, когда Мария вернулась домой. Она привыкла считать мать своей собственностью и, увидев на своей кухне, на своем привычном месте чужого человека, который сидел тут как хозяин, она словно бы потеряла разум.
Была дикая сцена. Когда все закончилось, на полу лежал труп, а Мария, отбросив окровавленный нож, тихо тряслась в углу. Из разъяренной фурии она превратилась в испуганную девчонку. Что теперь ей предстоит: тюрьма, срок за убийство… Когда она выйдет на свободу, ей будет почти столько же лет, сколько сейчас матери. Старуха!
– Мама, я беременна, – тихо сказала она.
И эта фраза оказалась решающей. Мать взяла убийство на себя.
Обмануть следователя оказалось нетрудно. Обе женщины были одинаково испачканы кровью, на ноже нашлись отпечатки пальцев обеих. Но мать твердо признавала вину, а дочь робко ей поддакивала.
Мать осудили на 11 лет.
Одиннадцать лет ношения ватников, однообразной работы, убогого питания. И безнадежного старения за решеткой.
Она вернулась домой ранней весной 2005 года.
Все переменилось вокруг: город, люди, работа, цены… Возвращение произошло, но не домой, в привычную