умный человек, боярин Павел, – подсев ближе, негромко произнес Ирчембе-оглан. – Да-да, не возражай, умный. Я вижу, как ты играешь. И, знаешь, хочу рекомендовать тебя моему славному господину Орда-Ичену… для важного и почетного дела… И опасного! Но оно того стоит… чем быть одним из многих, такому оглану, как ты, лучше возвыситься. Как говорится – добрая осень лучше трех весен, а тебе, чем таскаться в обычном войске, куда выгоднее заняться разведкой.
– Да что ты!
Павел замахал руками – вот только этого ему еще не хватало – на монголов шпионить! И так-то, считай, продался… почти. Как и молодший князь. Хорошо, не за злато-серебро – за родную землицу, что, наверное, все же хоть как-то оправдывает присутствие смоленской рати в монгольской орде.
– Нет, нет, ты не отказывай сразу, Павел-оглан, подумай… подумай сам, как лучше проникнуть, как сладить все. Впереди Сандомир, Краков, моравские и немецкие города, Венгрия и… быть может… Италия, а там – кто знает? Весь мир! Ты можешь достичь многого, заслужив благоволенье самого великого хана! Подумай, друг мой Павел, подумай хорошо.
– Давай-ка лучше кости бросать.
– Ладно, давай. И все же я еще вернусь к этой беседе. Обязательно вернусь. Эй, слуги! Вина сюда, арьки!
Поначалу играли молча, но вот хлебнули очень даже неплохого монгольского винца из сушеных ягод… и завязалась-пошла беседа, причем, похоже, что все собравшиеся понимали друг друга плохо – через пень колоду, хотя вроде бы язык-то у них должен быть один – тюркский… Хотя какой там у монголов тюркский? Правда, сам Ирчембе-оглан – найман, христианин даже, правда – еретик, несторианин… впрочем, Ирчембе-то как раз понимал все отлично, много языков знал – полиглот, однако. Иногда – очереди кости метнуть дожидаясь – переводил тихонечко Ремезову на ухо:
– Вон тот, с бритой башкою, булгарин, рассказывает, как не так давно – лето-два назад – приезжал к ним в Булгар урусутский князь Ярослав Вы-се-во-ло-дыч… С богатой казной приезжал, подарки дарил царевичу Кутлу-Буга, наместнку Угэдея, хана великого. Гази-Бараджу, эмиру булгарскому, хитрому, как тысяча лисиц, тоже досталось из тех даров – четверть. Ярослав князь даже голову себе сбрил и побрил наголо голову – в знак покорности, и дань вот, привез… хоть никто его и не просил – Кутлу-Буга с эмиром удивлены были безмерно.
Князь Ярослав… папа Александра Невского, что ли?
– Друже Ирчембе, тот Ярослав… у него сын – Александр, да?
– Да, Искендер.
– Невским недавно за великую битву прозван? В Новгороде княжит?
– О великой битве не слышали, и о прозвище таком тоже. Грозные Очи – так его свои кличут, ибо жесток и себялюбив. Одначе помощи у нас просил против орденских немцев. Просил. Бату, хан великий, не отказал – отправил на днях тысячу. Эркин-нойон вчера приехал – рассказывал. А Ярослав, Искендера батюшка, хитер не меньше Гази-Бараджа. Обрился, подарки привез… Зачем? А затем – кто теперь среди урусутов главным – великим – князем будет. Я даже не сомневаюсь, и тебе не советую.
Павел