свою жизнь так, как считаю нужным! Вправе сам выбирать друзей и вправе жениться на ком хочу!
– Мне смешон твой «бунт на корабле»!
– Двадцать лет я люблю одну и ту же женщину! Так почему, когда она ответила мне тем же, я не могу на ней жениться?! – возмутился Сергей.
– Милый мой, – недовольно покачала головой Раиса Никитична, – ты прямой потомок знатного рода Чалых и должен чтить традиции пяти поколений дипломатов. Долг и честь – девиз твоих предков! Осмелюсь напомнить, что твой долг – служить отечеству, а честь, дорогой мой, нужно беречь! Я не имею ничего против этой женщины, но о какой чести может идти речь, если она – жена твоего друга?
– Они давно не живут вместе. Развод – это формальность!
– Сережа, как вы будете жить? Ведь у них общий ребенок! Глеб захочет с ним видеться. Он будет вмешиваться в процесс воспитания. Начнутся дрязги! В такой ситуации ты будешь иметь бледный вид!
– Мы все – интеллигентные и воспитанные люди! Мы найдем компромисс!
– Вот ты и произнес это сакраментальное слово – «компромисс»! До сих пор ты жил честно и открыто, как все мужчины в нашем роду, а теперь ты вступаешь на неведомую и ненадежную тропу компромиссов. В конце концов, тебе придется пойти на сделку с собственной совестью!
– Мамочка! Ну что ты делаешь? – Сергей умоляюще смотрел на мать. – Зачем ты омрачаешь действительно праздничный для меня день?
Сердце «железной леди» дрогнуло, и глаза ее увлажнились:
– Я не враг тебе! Просто хочу, чтобы все было правильно. – Она взяла голову сына в ладони, окинула любящим взглядом и поцеловала в лоб.
«Как Мадонна, – подумала Раиса Никитична, – поцеловав сына в чело, отдала человечеству».
– Я еду за Наташей, – улыбнулся Сергей. – К обеду мы будем!
Когда машина Сергея выехала за ворота, Раиса Никитична неторопливо подошла к телефону и набрала номер:
– Доброе утро, Николай Николаевич! Ради бога простите, что беспокою в воскресенье, но мне необходима ваша помощь!
Светлана позвонила Глебу скорее по привычке – не ожидая ответа, но в трубке послышалось:
– Говорите!
– Любимый! – воскликнула девушка. – Куда ты пропал? Я же волнуюсь! Где ты?
– Я в ж… в норе, милая, прелестная балеринка!
– В какой норе? О чем ты?
– В той норе, в которой мне самое место… Можно было бы выразиться и покрепче!
– Глеб!
– Успокойся, родная. Я дома!
– Почему ты прячешься от меня? Я сделала что-то не так?
– Все так! Ты ни в чем не виновата, все дело во мне!
– Давай встретимся, поговорим… Я помогу тебе!
– Мы обязательно встретимся! Я перезвоню попозже. Пока.
Глеб нажал на кнопку отбоя и отложил телефон. Его взгляд рассеянно скользнул по страницам раскрытой книги, лежащей перед ним. Как в замедленной съемке его рука закрыла фолиант и потянулась к бутылке с коньяком. На обложке книги роскошным тиснением было выведено:
Лев Толстой. «Живой труп».
Вновь возник утопленник и исчез.
В