ще перед возвращением из меркитской земли были отправлены налегке две сотни воинов (одна от войска Тэмуджина, другая – Джамухи) по прямой дороге, через горы, чтобы известили сородичей, изнывающих в ожидании отцов, мужей и сыновей. Отправился с ними и Мэнлиг, обещав Тэмуджину сразу же по прибытии заглянуть в его стойбище в горах и успокоить мать Оэлун.
От тех-то гонцов и разошлась новость по всем сторонам. От джадаранских кочевий разнеслась она вниз по Керулену, а от есугеевских воинов, поддерживавших старые связи со своими борджигинами, перекинулась на Онон.
Монгольские курени загудели разворошенными ульями. Все последнее время – еще с зимней кровопролитной войны между южными и северными родами – народ жил в опаске, что на разодранное, ослабевшее их племя зарятся старые враги, готовят сокрушительный удар. В разговорах только и слышалось об этом.
– Если прямо сейчас ударят всей силой татары или меркиты, мы и оправиться не сможем, – говорили бывалые люди. – И останется нам одно: бежать куда глаза глядят, как дзерены от волков.
– Еще хорошо будет, если удастся, а застанут на месте, тогда уж конец роду… – горестно вздыхали другие.
И вдруг такая новость: соплеменники наголову разбили сильнейших на севере меркитов. Это многолюдное и воинственное племя издавна грозило монголам из-за своих таежных дебрей, и еще ни разу, даже в лучшие времена, не удавалось захватить их врасплох, расправиться с ними. Они нападали внезапно, чаще всего небольшими отрядами, то в одном, то в другом месте, и так же быстро уходили, угоняя добычу, а потом умело отбивались из-за своих гор и лесов.
Нежданная весть громом поразила всех: и стариков, видавших в жизни всякое, и молодых, которых словно ошпарило великой радостью; эти зашумели воинственно, рассуждая о том, что они по-прежнему сильны и могут побить любого врага.
От слуха о большой победе повеяло на людей какой-то надеждой, что еще не совсем ослаблено их племя, что роды их еще могут собраться в единую стаю и зажить по-прежнему, без смуты и тревоги.
В тайчиутском курене, все последнее время – начиная с позорного поражения в войне с керуленскими родами – влачившем тоскливую, безрадостную жизнь, новость в одно утро всколыхнула людей, свежим ветерком пронеслась из конца в конец. Из айлов на открытые места повысыпали харачу, воины, пастухи. По всему куреню, тут и там, чернели толпы мужчин, вразнобой гомонили голоса. Люди взволнованно расспрашивали друг друга о подробностях, жаждали разузнать обо всем доподлинно.
– Давненько у нас такого не было слышно.
– Оказывается, еще можем кого-то и закусать…
– Говорят, все меркитские улусы разгромлены, курени их пеплом развеяны. Одних убитых – не меньше двадцати тысяч!
– А пленных и скота гонят – не сосчитать!
– Вот настоящее дело!
– Это вам не захудалых соплеменников грабить!
Были и такие, что сомневались в правдивости слухов.
– Да неужели это правда? – некоторые недоуменно пожимали плечами. – Уж слишком это непростое дело, такое племя разгромить…
Суровый видом мужчина, сдвинув широкие брови к переносице, почесывая темный лоб рукоятью плетки, рассуждал:
– Ладно бы еще, если встретили в степи меркитское войско да разбили, а чтобы все их курени разгромить, это что-то уж слишком…
– Врут люди! – тут же находились согласные с ним. – Не знаете разве, какой-нибудь недоумок спьяну расскажет про свой сон, другие разнесут, как будто на самом деле так было, да еще свое добавят, вот и идут пустые сплетни по степи…
– Таким надо языки отрезать.
– Правильно!
– Нужно найти того, кто пустил эти разговоры.
– А ну, пусть сознается, кто первый наболтал! – Мужчина лет тридцати с осоловелыми глазами, видно, хорошенько опохмелившийся с утра, положил руку на костяную рукоять мадаги. – Сейчас мы ему подкоротим язык.
– Правильно!
– Вранья поменьше будет.
– Надоели пустые разговоры!
– Сознавайся, кто первый рассказал, все равно найдем!
– А будет еще таиться, тогда и глаз выколем!
Злобное, раздраженное выражение появилось на лицах многих. Они оглядывались друг на друга, высматривая тех, кто больше всех говорил о новости.
И тут в устоявшейся, напряженной тишине раздался испуганный голос:
– Если не верите, вот вам правда! У меня сваты в джадаранском курене, вчера ночью от них приезжал человек и сообщил мне.
Это был старик в старой войлочной шапке и поношенной косульей одежде. Взоры толпы обратились к нему. Его стали обступать.
– Кто ходил в поход, чьи войска? – допытывались люди.
– Есугея войско, с сыном его Тэмуджином, и джадаранское, с сыном покойного Хара-Хадана…
– Эти двое? Да они хоть знают, в какой стороне живут меркиты?
– Уж слишком они молоды…
– Не скажите. Если