никак нельзя всем уйти на шашлыки к Богдану, – сказал своим подчиненным Живин. – Вдвоем сходите, а я вас тут прикрою, озадачу гаишников, наружные службы. Они начнут таскать сюда людей, их же должен будет кто-то проверять. Но и неудобно будет, если совсем не придем. Богдан там все приготовил, наверное, так что отправляйтесь, посидите часика два – и назад. Только сильно не пейте, ночью придется работать. Еще вот что. – Живин порылся в столе и достал оттуда выкидной нож. – Зэковский он, заказал я у сотрудников колонии, подарите имениннику от всех нас.
Сыщики не возражали. Есть им хотелось зверски, поэтому они прихватили с собой оригинальный подарок Живина и двинули к Богдану.
Жилье, которое снимал водитель, находилось в районе ГРЭС, на болотистой местности. Внутри участка, огороженного старыми серыми досками, располагались два дома, в одном из которых жил Богдан. Тут же находился обветшалый гараж-засыпушка. В глубине двора стояли свинарник и туалет.
Богдан колдовал над мангалом, сооруженным из кирпичей. Шашлыки были почти готовы.
Увидев оперативников, он расплылся в улыбке и проговорил:
– У хозяина разжился свежим мясом. Вчера он забил кабанчика. А где шеф?
– Он остался на службе, начальник ему приказал, – ответил Лапин. – Да и мы у тебя долго не задержимся, нам тоже работать надо.
– Плохо, – сказал Богдан. – Я Григория Алексеича хотел попотчевать. Ну и ладно. Шашлыки поспели, пойдем в дом.
В маленьком домике один уголок был приспособлен под кухню. Она была совмещена с комнатенкой, посередине которой стоял круглый стол. Все расположились за ним, Богдан наклонился и достал из-под него пластмассовую флягу.
– Самогон! – торжественно произнес он, водружая флягу в центр стола. – Тут неподалеку гонят, мне подешевле продают. Качество отменное, не хуже, чем у нас на Украине.
Первый тост произнес Лапин, поздравил Богдана с днем рождения. Самогон оказался действительно хорош, не разбодяженный, гораздо крепче обычной водки.
После третьей рюмки Кириллов, обычно быстрее всех пьянеющий, встал из-за стола и направился к выходу.
– Ребята, извините, я в туалет, – проговорил он немного заплетающимся языком, желая вырваться из прокуренного душного помещения, подышать свежим воздухом и малость отрезветь от чрезмерно сердитой самогонки.
На улице уже смеркалось, стоял теплый летний вечер, кругом царила звенящая тишина. Кириллов по дощатому тротуару шагал в сторону туалета.
«Все, хватит. Пойло слишком крепкое, так и опьянеть недолго, а ночью работать. Еще рюмочку, и довольно», – размышлял он.
Путь в отхожее место лежал мимо загона для свиней, сколоченного из жердей. Двигаясь вдоль него, Кириллов заметил нечто такое, что привело его в замешательство. На верхней жердине висела старая замызганная клеенка ярко-бирюзового цвета с изображениями всевозможной кухонной посуды.
Оперативник вмиг протрезвел, его окатило холодным потом, по спине пробежали мурашки. Он резко обернулся, убедился