краем глаза заметил еще что-то, блеснувшее у самого пола. Аккуратно разжав скрученное в судороге щупальце, он извлек тускло поблескивающий кристалл пси-письма, оборванного на середине заполнения. Эль перебросил «Мирону» его содержимое и, с трудом продираясь сквозь похожие на колючие заросли поливариации образов и чувств чужеродного сознания, попытался понять смысл адресованного в никуда послания. С превеликим трудом отыскав в письме нужную нить (мышление полакрона подобно многозадачной вычислительной среде, он может «думать» одновременно по десятку разветвляющихся и взаимопересекающихся направлений), Эль в сопровождении всплывающих из подсознания подсказок «Мирона» последовал по ней, пытаясь выявить главное.
В торопливо-испуганной мешанине мыслеобразов сложно было понять что-то наверняка, но похоже было, что вся Ярла по уши влопалась в большую проблему. Соваться в самое пекло Элю откровенно не хотелось, но другого выхода не было: выяснить что-то определенное можно было только через коммуникатор. Эль отыскал свободную амбразуру, убедился, что она все еще работоспособна, дал «Мирону» команду фиксировать в памяти все полученные им, Элем, внешние впечатления и прижался к маске, ожидая, когда ее адаптивный биопластик в достаточной степени плотно охватит голову, а щупальца пси-контактов установят связь с УИМом. Послышалось тиканье таймера, отсчитывающего секунды до входа в Сеть, из невидимого «сбоку» поплыли колышащиеся полосы – коммуникатор калибровал сигналы, – полыхнула стартовая зеленая зарница, и Эль на мгновение перестал осознавать свое существование…
Мгла. Пыльная серая завеса или, скорее, марево над выжженной дотла почвой. Где-то далеко за горизонтом ухает разрыв, и в небо устремляются фиолетовые иглы аннигиляционной вспышки. Твердь под ногами дрожит и раскачивается, словно палуба корабля, а в электромагнитном диапазоне настоящий шторм. Эль машинально закрыл лицо рукавом.
Неужели снова война? Или еще не закончилась та, давняя? Эль мучительно напрягал свою память. Увы, только обрывки. Жалкие крохи чувств, мыслей, воспоминаний… Странно. Он совершенно один – ни нападающих, ни обороняющихся. Ни врагов, ни друзей. Ни одного выстрела или взрыва – только за горизонтом периодически ухает, заставляя дрожать каменистую почву. Как театральная декорация или, точнее, звуковизуальное оформление за сценой. И тело: странно – это не боевая машина. Это старый добрый «Катран». Хрупкий, – неудивительно, что вибрации так чувствительны. Точно, он самый! Вот и едва заметный шрам на левом запястье: пластиковая кожа была разорвана слишком сильно, и Виталик заваривал ее прямо на месте, в шахте. Или Василий?
Эль огляделся: кругом все та же пустошь. Выжженная, курящаяся серой пылью, побитая воронками равнина. Только у самого горизонта вроде бы что-то виднеется в просвете между черными скалами. Надо идти туда. Воздух тяжелый и вязкий, словно сироп. Звуки шагов плывут, как на магнитофоне с «севшей»