вынесением на педсовет.
Самое забавное то, что меня эта гроздь гнева так и не коснулась. Потому что, в отличие от однокашников, которые испугались Клизмы и сами повылезали, услышав ее осатанелый возглас, я остался под зонтиком!
Когда классная спросила, кто «все это» придумал, меня выдали. Конечно, девчонки. А вот когда спросила, где он, где этот (…) Пяточкин, никто даже не пикнул. Клизма громыхнула сильнее, и кто-то из девчонок – Маричка? – сказал, что меня сегодня не было. А я, Пяточкин, сидел под зонтиком, как мокрый лягушонок, и давил смех в ладони.
После урока я незаметно проскользнул мимо учительской и вышел на свежий воздух. А там побрел себе под дождем в лес и очень хорошо провел время. А потом еще дня три не совался в школу, изучая топографию Вовчуховского лесничества. Потом были суббота-воскресенье, а с понедельника у нас была замена, потому что Клизма заболела. Вот и все.
В народе говорят: как с гуся вода.
А хохма вся, как вы заметили, совсем в другом.
Придумал это все кто? – Пяточкин. – А где он? – А его сегодня не было!
И такие чудеса постоянно, по-сто-ян-но.
Так что особо готовиться к экзамену я не собирался. С вечера только просмотрел ответы на билеты. После того удивительного захода солнца (так все-таки увидел я его или нет?) я вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Что-то происходило, но я не успевал отслеживать, что именно.
С невыразимыми предчувствиями я лег спать. Видел, как всегда, множество снов, с полетами, погонями и крутыми спецэффектами. Как лег, так и проснулся – не забыл ни одного сновидения, все шло сплошным потоком действий и перемещений. Каждый раз, когда ткань сновидения становилась особенно яркой, я вспоминал, что это – только сон. При этом, не просыпаясь, посмеивался над родителями: они себе спят за стеною и даже не подозревают, что тут у ихнего дитяти такие приключения. И это было странно, такое со мной происходило впервые.
Я проснулся еще до семи, и это тоже меня удивило. Казалось, выспался так, что снам уже не осталось места и они вытолкали меня на поверхность.
Папа, мама, сеструха и брат еще храпели. Особенно громко – папа и сестра. Я покрутился в пустом доме, потом вышел во двор. Поутру в горах холодно, но я люблю холод. Голый по пояс, ходил вокруг дома, высматривал в лесу объяснений своему необычному самочувствию: то ли радость, то ли слезы – даже голова кружилась. Но лес не прояснил мне ничего, я только намочил в росе кеды. Солнце пропекало холодный воздух, и я знал, что сегодня будет жарко.
А потом из окна высунулась Неля, моя старшая сестра, и позвала завтракать.
Только перед школой я осознал, что иду на свой первый экзамен и при этом ни черта не знаю. Стало страшно, живот скрутило и захотелось «по-большому». Подумал: а что, если присесть «орлом» под окном директора? Это вернуло мне браваду, а заодно и напомнило про условность всех на свете директоров и экзаменов.
Так я и пришел в класс. Все были хрустящие, пахучие