поймешь величие нового письма, только благодаря страху и запретам не проникшее в державы Нила или Двуречья.
Медь мы в иероглифическом письме должны пользоваться разными знаками для слов, одинаковых по звучанию, но разных по смыслу. Тут же каждое слово сведено к трем замковым знакам, замыкающим любое выдыхаемое голосовое движение.
Это даже не слово, а его твердый скелет, этакий ноздреватый камень.
Голосовые изменения превращают этот камень в живое растение, дающее побеги слов.
Мот пример наиболее употребляемого гнезда слов у добытчиков меди и бирюзы: шомер – охранник, страж; шмира – и охрана, и талисман, амулет от богини Хатхор; лейл шимурим – ночь бдения той же богине; мишмар – караул и тюрьма; мишмерет – вахта и в то же время заповедь.
Знаки эти легкие, словно бы родились быть начертанными на папирусе, а не врезанными в камень. Когда это осознаешь внутренне, понимаешь: письму этому принадлежит будущее, а иероглифы и клинопись во всем своем блеске и силе внезапно являют свою громоздкость, ту самую замеченную тобой неповоротливость и тесноту письма.
7. Взлет к надежде и падение в бессилье
Месу осторожно берет из рук Итро палочку, стирает все начертанное учителем, проводит кривую – подобие волны со стрелами сил, несущих ее понизу.
Пишет сбоку, что кривая эта открылась ему формулой человеческой жизни, а может, и всей истории, во время их короткого учебного плавания на корабле по морю, явилась для него потрясением, не меньшим, вероятно, чем открытие учителем нового письма.
Это чередование взлета надежды и падения в безнадежность он ощущает в последние дни, пытаясь вникнуть во все сказанное учителем.
Он, Месу, не может дать себе отчета, с чем связано это чувство.
Одно он знает.
Волна на подъеме идет понизу мощным донным током, а на спаде – сильным оттоком: взлет надежды порождает колоссальный выброс энергии вперед, в грядущее.
Падение же порождает бессилие, понижение энергии жизни.
Неужели он сам пришел к этой формуле, или что-то подобное открыто кем-то другим?
Итро, напряженно читающий начертанное Месу, берет из рук его палочку, несколько видоизменяет кривую, стерев окружающие ее записи, нарушает затянувшееся молчание:
Если, миновав Мидиан, продолжать плаванье на восток, там, за морем, много более великим, чем это – перед нами, на гигантской суше живут смуглые люди. Мудрецы их могут останавливать у себя дыхание и даже сердце и вновь возвращаться к жизни, потому что знают секрет энергии, таящейся, подобно свернувшейся в кольцо змее, в нашем теле, в области крестца. Они умеют эту змею разбудить, и тогда, поднявшись к сердцу, к горлу, к голове, она выглядит так.
Рисунок Месу
Рисунок Итро
8. Хабиру-ибрим
– Кто они, эти хабиру-ибрим? – говорит Месу, на этот раз сильно заикаясь, но не от косноязычия, а от отвращения к мерзкому чувству, въевшемуся в него, как и во всех представителей высшего