лиц, вы чем-либо ещё занимаетесь?
– Листопадом!
– Что?
– Пишу стихи о листопаде.
– Писать о листопаде – ваше основное занятие?
– Любимое!
– Всегда о листопаде?
– Постоянно!
– А когда листопада не бывает?
– Он бывает всегда!
– И зимой?
– Конечно!
– И летом?
– Непременно! Листопад бывает вечно…
– Понятно! – рассмеялась девушка. – Вы – сумасшедший!
Молодой человек радостно кивнул головой.
– Выходит, вы догадались, что я поэт! – сказал он.
Девушка поспешно допила сок и прошептала:
– Мне, пожалуй, пора…
– Уходите? – молодой человек заглянул в свою кружку и забавно надул щёки.
– Так оно в жизни: кто-то уходит, кто-то приходит… Ничто не вечно, кроме, разумеется, листопада, не правда ли?
– Святая правда!
– Сумасшедший!
– А вы – нет! К сожалению…
Уронив на стол подбородок, девушка закрыла глаза.
– Я – дура, да? – спросила она потом.
– Это – да!
– А может, сумасшедшая?
– Это – нет! К сожалению…
– Я чувствую себя курицей, – вдруг проговорила она. – Почему я чувствую себя курицей?
– Не знаю.
– Но я – дура, да?
– Это – да! Вглядитесь в небо…
– Что там? – уныло проговорила девушка. – На что мне смотреть?
Молодой человек снова надул щёки и вдобавок выпучил глаза.
– Смотрите, – потребовал он, – и вы кое-что услышите!..
– Смотреть долго?
– Долго-долго, если хотите услышать…
– Хочу… О любви…
– Вот вы о чём!..
– Я услышу?
– Об этом – нет!
– Даже если буду смотреть долго-долго?
– Это невидимо… И говорить об этом тоже ни к чему… – молодой человек внезапно поднялся, криво улыбнулся и шагнул в толпу прохожих.
Розы на подушке
Задержав задумчивый взгляд на дверном окошке, Вика неторопливо повернула ключ.
– Соскучилась? – спросил Нир.
Вика не ответила.
– Очень? – Нир протянул букетик из трёх чайных роз.
– Присядь! – сказала Вика, принимая цветы.
В комнате оказался один-единственный стул.
– А ты? – спросил Нир.
Не выпуская из рук розы, Вика присела на колени Нира.
– Удобно? – поинтересовался Нир, смущаясь оттого, что громко хрустнули его колени.
Вика улыбнулась и, кивнув на двери спальни, прошептала:
– Там удобнее!
Опустив розы на подушку, она закрыла глаза; Нир лёг рядом в надежде, что на сей раз у него получится…
– Ты чего? – спросила Вика.
– Мне бы отдышаться!
– Отдышись! Я подожду!
Нир продолжал лежать недвижный, но вдруг, приподняв голову и широко раскрыв глаза, он принялся декламировать из «Интернационала»: «Это есть наш последний и решительный бой…»
И