на Ивана Васильевича, тот оказался первым в поле зрения. Полярник наклонил голову к Сергею, что-то рассказывает ему про баньку на Северном полюсе, про спирт, который они хранили десятками литров и применяли от обледенения самолетов. А Сергей забыл, что ему надо спать, слушал, смеялся, и все это получалось естественно. Главное же, и он это почувствовал сразу, у него не сбивалось дыхание, не кололо в груди. «Что это? – Думал он. – Сердце успокоилось, все пришло в норму? Или так хорошо и спокойно с Иваном Васильевичем, что я не волнуюсь?».
Лейтенант чуточку развернулся, посмотрел на Сергея, тому показалось даже, что он кивнул ему, но подозрительности в его глазах не было. Милиционер отвел глаза, пошел дальше по проходу, сержанты из патруля побрели за ним, даже не взглянув на двоих чудаков, которые держали в руках раскладные стаканчики рыболовов – спортсменов, забыв наполнить их коньяком.
Глава-5.
– Я человек академический, матом почти не ругаюсь, за десяток лет преподавательской работы стал мягче, разумнее, может, даже интеллигентнее. – Красивым баритоном говорил Георгий Александрович, высокий суховатый на вид мужчина, лет восьмидесяти, элегантно, словно римский патриций, завернутый в простыню. Он сидел с прямой спиной, как это нередко делают люди, долгие годы продержавшие в руках штурвал самолета. Кисти рук, сцепленные в слабый замок, покоились на деревянном отполированном столе с приставленными к нему тяжелыми табуретками. Во всю величину столовой доски стояли, «скромно, чем Бог послал»: нефильтрованное пиво в жбане, водка, недопитая бутылка коньяка, простые деревенские стограммовые стопки, миски с креветками и бордово-красными раками, пучками и кучками разместились укроп, разовая редиска и пупырчатые огурчики. На деревянном резном подносе, в самом центре стола, возлежали штук пять крупных копченых лещей, настолько свежих, что с них капал жир.
Напротив патриция сидел Сергей Иванович, тоже завернутый в простыню, мокрый и красный, поскольку только что вышел из парилки. Иван Васильевич, третий участник застолья, бывший полярный лётчик, еще парился за плотно закрытой дверью.
– Отличная у Вас баня, настоящая, русская… Я не очень люблю финские, хотя мне приходилось часто парится именно в саунах, – сказал Сергей. – Я работал в молодежной газете, вместе с делегацией поехал на празднование дней Северного колота в Рованниеме. Конечно, нас повели в настоящую финскую баню. Парились, плавали в ледяной воде бассейна. Потом уселись за несколько столиков, легких, пластмассовых, стоящих прямо у воды. Естественно голые, даже простыни не брали, потому что были молоды, потому что собирались попить немного пивка или клюквенного морса, снова искупаться и в парилку, где нас ждали русские березовые веники. Мы их заказали заранее, зная, что финны вообще игнорируют любой веник.
За крайним столиком разместился Паша Хилтунен, металлург – комсомолец из Кандалакши, косая сажень в плечах, под два метра ростом. И хотя он финн наполовину, рост у него – явно русский…
Обычно пиво приносили двое ребят-официантов. А тут двери распахнулись,