замечаю я.
– Она приняла аяуаску[9]. И переродилась. Три раза. Она чокнутая! – хмыкает Оливия. – Давно тебе это твержу. Ну… с кем еще ты хотела бы выяснить отношения? – оживившись, спрашивает она.
Я хочу рассказать о своей самой давней подруге, Эмили, которую знала практически с рождения. Она жила на моей улице. Я виделась с ней почти постоянно – она стала для меня как член семьи. Но когда мы перешли в среднюю школу и я начала тусоваться с Оливией и Анной Марией, Эмили не вписалась в нашу компанию. Она немного общалась с нами, но в основном мы встречались вне школы.
А потом, несколько лет назад, Эмили вдруг перестала со мной общаться. Я сказала ей что-то не то и расстроила ее, а она не дала мне шанса объясниться.
Она единственная из подруг, с которой я так серьезно поссорилась, и сейчас, ощутив ностальгию, я понимаю, что действительно скучаю по ней.
Но это кажется слишком глубоким переживанием, чтобы вот так просто вытащить его на поверхность, и к тому же Оливии Эмили никогда особенно не нравилась.
– С доктором для начала, – говорю я.
– Правда? – удивляется она.
– Да. Он повел себя ужасно. Сначала сообщил мне кошмарную новость, а потом еще и отчитал. – Я повторяю его замечание: – «Жаль, что вы не пришли раньше». Как будто это моя вина, что я не связала чувство усталости с чем-то ужасным в моей крови.
– Не могу винить тебя за желание пристрелить плохого вестника.
– И Элизабет. – Теперь я в ударе. – В конце концов, не только у Энди был роман. Она стала соучастницей, и все же обращалась со мной так, будто виновата именно я. К тому же она вела себя нервно и мстительно, она вбивала клин между мной и Энди, в то время как мы изо всех сил старались сохранить дружеские отношения. Стоит сказать ей, что она злая сука! – Я улыбаюсь: – Говорю это, и становится легче.
– Ну так продолжай! – Оливия заносит руку, чтобы по-баскетбольному шлепнуть меня по ладони, но затем решает обойтись без этого и заправляет за ухо прядь волос. – Получается, Энди, Элизабет, Гарри, доктор. Кто-то еще?
– Изабель.
– Твоя сестра?
– Да. Она моя сестра, и я люблю ее – большую часть времени, – но она может быть довольно вредной. И по какой-то причине я всегда позволяла ей вредничать.
– Ну, раз уж мы здесь исповедуемся, скажу, что это не оставалось незамеченным. Даже в школе я думала, что она злая. Слушая кое-какие твои рассказы за эти годы, я удивлялась, что ты никогда с ней не ссорилась.
Я пожимаю плечами:
– Так было всегда. И мои родители тоже никогда не говорили ни слова против нее. Представь, я даже не рассказывала ей о выкидышах, из опасения, что из-за нее почувствую еще большей неудачницей. Моя сестра! Она должна была стать моей ближайшей наперсницей. Мне пришлось поклясться родителям, что я никому не скажу. Мне так повезло, что ты у меня есть, – я стискиваю ее ладонь. – Что ж, теперь ты знаешь все о моей темной стороне, и я выдохлась.
Оливия обнимает меня за плечи, позволив моей голове уткнуться в ее шею.
– Лучше