и третья причина: загробный «Робин Гуд» всем сердцем сочувствовал заживо запрятанному под толщей известняка незнакомцу, поскольку тот умудрился насолить власть имущим настолько, что те не посчитались с затратами, лишь бы отплатить обидчику достойной монетой.
– Правильный был человек, – рассуждал давно переваливший за сорок лет уголовник, выглядевший изрядно потасканным подростком. – Вот меня если возьмут где-нибудь на цугундер, то валандаться не станут. – Длинный «артистический» палец с любовно отрощенным ногтем чиркнул поперек острого кадыка. – Не того я полета пташка, да и помета не того… Я ведь просто вор. А тот был бо-о-ольшой человек… Про таких легенды складывают да песни поют. И пророчества бывают, не без этого. Я вот слыхал одно такое… Родится, бают, однажды человек… Обычный человек, вроде меня, не богатырь и не красавец, который целую страну огромную, не чета нашей Кеметке, этим самым поставит… Прости, барышня. «Грабь, – скажет, – награбленное!» И все тут…
Георгий и Дмитрий Михайлович при этих словах идейного уголовника понимающе переглянулись. Ох как знаком был бессмертный лозунг жителям «одной шестой», ох как памятен…
– И повелит он из золота того, награбленного у простого люда, чаши для нужников отливать… – вдохновенно вещал урка, заведя очи горе, словно видел там некую подсказку, шпаргалку высших сил. – Хотя зачем чаши какие-то в нужниках, никому не ведомо, да еще золотые… А когда помрет он, положат его верные товарищи в красную каменную гробницу и напишут на ней его имя, и будет он там лежать, словно живой…
– А про то, что второго туда положат, – не говорили? – не выдержал Арталетов. – Не навсегда, а на время?
– Так ты, мил человек, тоже слыхал про это? – обрадовался Нестах. – И про такое бают. Да только второй не взаправдашним вором будет, поэтому вытащат его из гробницы воры правильные и зароют, будто собаку. Ну там без саркофага, без бальзамирования… Бр-р-р… У нас так даже кошек не хоронят… А больше никого туда не положат, потому как тот вор, который мудрость вечную скажет, будет самым правильным во веки веков. Вором в законе…
Во, глядите, – уголовник оттянул большим пальцем ворот рубахи, обнажая тощую грудь, на которой явственно проступил синий, до боли знакомый профиль, некогда украшавший денежные знаки одной исчезнувшей с карты мира страны. – Это я сам наколол потрет того великого, как представляю его.
Спасатели снова переглянулись и разом покачали головами: сходство было изумительным…
– А если жив еще этот, которого тут закопали? – осторожно спросила Жанна, которую всякие дежа вю[9], смущающие товарищей, не посещали. – Ему ведь помочь – святое дело, а?
– Еще бы не святое, барышня, – вздохнул вор, прикрывая татуировку. – Да ведь как тут поможешь?..
Он подвел всю троицу к особенно мощной осыпи, некоторые глыбы в которой превышали человеческий рост в поперечнике, и похлопал по раскаленной от солнца белой поверхности одной из них.
– Вот