на высокое дерево в соседнем дворе и, скрывшись в густой листве, открывал банку импортного пива, чтобы при помощи горьковатого допинга грезить как можно натуральнее. Бывало, он так увлекался, что сваливался после второй вниз, но цепким пальцам нипочём оказывались и неожиданное падение, и затуманенный алкогольными парами мозг – не пролетев и треть пути, Дима повисал на спасительной ветке, чтобы тут же вскарабкаться к прежним высотам. Там, наверху, скрытый от докучливых глаз обывателя, наедине с собой он мог быть, наконец, откровенен. Разыгрывать яростные сцены ревности, после чего менять проштрафившуюся подругу на новую: помоложе, посвежее и, конечно, с силиконовой грудью – эротическое кино диктовало свои законы. Вести переговоры с партнёрами, уверенно продавливая свою линию, отдавать указания подобострастным подчинённым, реагировать на биржевые кризисы, шлёпать по заднице аппетитную секретаршу, снова приказывать, снова шлёпать…
Заокеанская иллюзия подчиняла себе юный мозг не хуже умелой пропаганды Демократической Кампучии, заставляя его жаждать не свершений, а семяизвержений. Впрочем, в этом возрасте если кто и мечтает о Нобелевской премии, то исключительно в компании пышногрудой едва одетой принцессы. Подвиги ему не снились, новая жизнь диктовала реальность удовольствий, справедливо полагая остальное за блажь на грани сумасшествия. Хотелось успеть попробовать всё, но заработать столько денег честным путём было вряд ли возможно, а грабить или хотя бы красть он не мог – сказывались воспитание и природная стеснительность. То есть на само преступление Дима, может, и готов был пойти, если таковое разом обеспечило бы воплощение многочисленных грёз, но при мысли о том, как пришлось бы смотреть в глаза жертве, ему становилось прямо-таки физически нехорошо. Он охотнее исполнил бы роль служителя закона, тем более что многие из построенных недавно шикарных домов принадлежали, если верить коллегам, именно «силовикам» – это обозначение только начало входить в обиход, но то были генералы или, как минимум, полковники, а тянуть четверть века лямку даже во имя поистине небесного благополучия казалось ему чересчур.
Ему и так всё нравилось. Шоколадные батончики, видеофильмы, свободная любовь с витрин газетных киосков, скандалы и расследования на телевидении, разборки на улицах, футбольные фанаты и, конечно, скинхеды. Импортные армейские ботинки, серый камуфляж, чёрные бомберы с мишенью на рукаве, короткая стрижка, нацистская свастика и чувство принадлежности к силе – разве этого не достаточно, чтобы вскружить голову малолетнему пацану?! Последний, впрочем, от соблазна всё-таки удержался, во многом благодаря купленной у приятеля по дешёвке коллекции «взрослого» кино – парняга толкнул родительский архив, чтобы собрать на дозу, но отчасти и потому, что в могущественную организацию стали брать всех подряд, так что и знакомые дворовые хлюпики, которых лупили все кому не лень чуть не с первого класса школы, вдруг стали козырять