в одиночестве
В возрасте четырнадцати лет
Папа очень расстроен. Никогда не видел его в таком тяжелом состоянии. Даже не думал, что это возможно. Мама уже несколько дней в больнице; когда выйдет, неизвестно. На прошлой неделе я вернулся из школы и нашел ее в кухне, на полу. Сказали, что случился инсульт. Лицо выглядело странным; еще более странным, чем обычно: распухшим и в то же время застывшим. Как будто мама долго сидела перед огнем и начала плавиться, но ее успели вовремя оттащить.
Каждый день ездим в больницу, а пока я в школе, папа ездит один. Школа совсем меня не интересует, готов вообще туда не ходить. Не чувствую, что чему-то учусь, и никто из учителей не проявляет ко мне ни капли уважения. Один вообще разговаривает так, как будто я последний подонок. Не знаю, в чем его хренова проблема, но однажды он за это ответит.
Мне нравится одна девочка. Ее зовут Клэр Гастингс. Одна из тех, кто пользуется успехом, но самая скромная среди них. Не бегает с подвернутой на поясе юбкой, как полная дура. Иногда, когда никто не видит, Клэр со мной разговаривает. По-моему, я тоже ей нравлюсь, но она никогда не выдаст себя подругам. Еще не совсем проникла в узкий круг избранных, а если вдруг кто-то увидит ее со мной, все сорвется. Мне нравится наша тайная дружба, но в то же время бесит, что Клэр ее стыдится. Другие одноклассницы на меня даже не смотрят. Я – невидимка. Не состою в команде по регби, не отношусь к числу тех светловолосых голубоглазых парней, которые бегают за девчонками, готовые в любой момент взорваться. А те дразнят их своими кофточками на размер меньше, чем нужно. Пуговицы на груди едва выдерживают натяжение. Уродины.
По пятницам папа берет меня в клуб. Теперь я стал высоким и чувствую себя увереннее, а поначалу стеснялся. В тринадцать лет здорово вырос и сейчас уже почти добрался до шести футов. Девушки ко мне привыкли, а мне они нравятся больше, чем девочки в школе. Суетятся вокруг и, как правило, слушаются. В школе я никто, а в клубе – важная персона. Не паршивый иностранец, которого все считают второсортным гражданином. Да, я родился в этой стране, но что толку?
Наконец врачи назначили день, когда отпустят маму домой. Папа держится немножко лучше, стал почти таким же, как прежде. Обычное его состояние не обещает ничего хорошего, но, по крайней мере, можно предвидеть поведение, а не мириться с внезапными вспышками бешенства. Знаю, он чувствует себя виновным в мамином инсульте; должно быть, думает, что это из-за побоев. Но в последнее время даже не бил ее так часто и сильно – по сравнению с тем, что было раньше. Если бы причиной болезни действительно стали побои, то все случилось бы давным-давно.
Удивительно, что папа любит маму. Ни о какой верности даже думать не приходится. Собственными глазами видел его с кучей разных женщин. Раньше не знал, что он с ними делает, но теперь, когда сам этим занимаюсь, все понимаю. Секс – странная штука. Что-то вроде игры. На некоторое время притворяешься, что любишь кого-то, а потом, когда все заканчивается, снова становишься чужим и равнодушным. Девушки, с которыми я встречался до сих пор, во время секса становились совсем другими людьми. Девушки из