с внучатами самозабвенно изгоняют
Время из основы и утка истоптанного гобелена,
Из жаркой плоти шерстяной,
Высвобождают Время, отдавая ветру, и смотрят,
Как сквозь миллиард следов
Из пыльной тучи проступают
Зеленые, неотразимой красоты деревья?
На общем языке способны ли еще общаться
стар и млад?
Широкий панцирь и уголья огнехода
для самой терпеливой божьей твари,
Чьи огненные очи наблюдают и шкура тертая
Почуяла усталость женщины, и вот мальчонка
принял эстафету:
Там, где одно биение замирает, другое сердце
начинает биться.
Разделенные утесом запыленной шкуры,
Пожилые и юные переглянулись,
Между ними века и мили,
И, придержав на миг свои стрекала,
Они друг другу улыбнулись.
Домой возврата нет?[10]
Мне говорят: домой возврата нет,
Ни в коем случае не возвращайтесь,
А я домой вернулся,
И подгадал в тот час, когда,
Скользя по золоченым рельсам,
Поезд прибыл в сумеречный город.
Я еду в ореоле бронзы и вижу
Ржавчины налет на каждом листике,
На каждой кровле, балюстраде;
Вагон катился по высокой эстакаде,
Ход замедляя на пути к перрону,
А я смотрел на море сумерек,
Что ненадолго обволакивает мир
Перед рассветом и закатом.
Я вышел из вагона и зашагал по желтым доскам,
Добытым из мифических дворцов.
А вывеска с названием станции была из золота.
Деревья, вы только гляньте, носят эполеты!
Плющ на старой школе, как ослепительное
кружево.
А из тени кошачий глаз сигналы подает,
Которые сойдут за звонкую чеканную монету.
Посыпаны шафраном индейского песка
Тротуары, по которым я ходил.
Лужайки превратились в янтарные ковры,
по которым ползали
Кроваво-красные рабовладельцы муравьи,
от сочных красок ошалев,
Воображая, что попали в богатейший в мире
арсенал.
Простые пчелы в воздухе сплетают гобелен.
Вниз по наклонным балкам минувшего полудня
И грядущей ночи
Паук спускается по арфе из медвяной пряжи,
Которая, коль пробежать по струнам,
Исторгнуть может вопль чистейшего восторга.
Все-все залито было светом!
И самый воздух истекал сиропом вязким от ветра,
Заставляющего петь монеты, что гроздями
увешивали ветки.
Под каждым деревом лежали сорванным
джекпотом лавины листьев.
Просеменила