опасность.
У двери она прислушалась. Судя по звукам, что-то тащили по полу. Такой звук получается, когда по ковровому покрытию тащат скатанный ковер. Один раз – всего только один – за ее короткую жизнь Франсин видела, как плачут взрослые. Плакала мама, когда умерла ее собственная мать. Этот звук, плач взрослого, был гораздо страшнее, чем плач ребенка, и именно его издавал мужчина. Он пугал сильнее, чем выстрелы и звук волочения. Франсин забралась в шкаф.
В шкафу на вешалках висела ее одежда, на полу стояла обувь. Еще там была картонная коробка с игрушками, с которыми Франсин давно не играла, так как уже выросла. Она сдвинула обувь к коробке и села на пол. Сначала ей показалось, что закрыть дверцу изнутри не получится, так как нет ручки, но потом она обнаружила, что можно притянуть ее, ухватившись пальцами за нижний торец, над ковром. Вот оно, преимущество ее семи лет – пальчики-то тоненькие. Будь Франсин старше, она не смогла бы закрыть дверцу и тот мужчина нашел бы ее, войдя в комнату. Так говорила Джулия.
Он вошел. Сначала послышались шаги на лестнице. Ее комната располагалась у площадки, поэтому оказалась первой, куда он вошел. Вошел, огляделся, ушел. Франсин слышала, как он ходит по комнате родителей, выдвигает ящики и вываливает их содержимое на пол. А потом бросает следом сами ящики. Франсин заледенела от страха, ее зубы стучали так же, как в прошлом году, когда она искупалась в холодном море. Мама тогда завернула ее в большое пляжное полотенце и в папину куртку. А сейчас согреть ее было некому.
Франсин услышала, как он сбежал вниз. И очень тихо закрыл за собой входную дверь. Так люди делают по ночам, когда не хотят будить спящих. Но ее мама не спала. Она была мертва. Только в тот момент Франсин еще об этом не знала – не понимала, что такое смерть. Однако, прокравшись вниз и увидев мать, лежащую на полу в холле, сразу поняла, что мужчина причинил ей большой вред и вред этот непоправим.
Франсин опустилась на колени рядом с матерью, взяла ее за руку и потянула на себя. Странно, тогда она не заметила кровь. Наверное, потому, что у мамы были темные волосы, а ковер был темно-красный. Уже потом она вспомнила, что кровь была, – Франсин погладила маму по голове, а когда отняла руку, то пальцы и ладошка были красными, как будто их покрасили мягкой кисточкой. И кто-то из тех людей, которые приехали позже – мужчин в форме, полицейских, врачей «Скорой», – сказал, что она сидела в луже крови, а ее школьная юбка вся пропиталась ею.
Скоро должен был вернуться отец. Обычно он приходил домой в семь или без четверти семь. Франсин посмотрела на часы и увидела, что стрелки указывают на нечто непостижимое. Только в тех случаях, когда стрелки указывали точно вверх или точно в стороны, она могла представить, какой сейчас час. Франсин сидела на полу рядом с мамой и наблюдала за часами, пытаясь понять, почему нельзя заметить, как движутся стрелки. Но стоит только ненадолго отвести взгляд, а потом опять посмотреть на часы, как сразу становится видно, что стрелки сдвинулись.
Зубы