знаю, – ответил я, – но начинаю догадываться.
Пройдя лестницу до конца, мы обнаружили Акимыча, пригвожденного к двери тремя штырями. Металлическая арматура, несомненно, была заимствована из комнаты «экспериментальная». В сложившейся ситуации хотелось съязвить по поводу двух концов одной палки, однако было не до этого.
Подойдя ближе, я понял, что он еще жив. Его прерывистое поверхностное дыхание едва заметно шевелило демонтированную грудную клетку. Наличие жизни в теле, из которого успела истечь почти вся кровь, удивляло. При моем приближении веки Парикмахера дрогнули, и послышалось жалкое подобие речи:
– Малкин, что тебе тут нужно?
– Можешь быть уверен, не ты.
– Опять секреты…, – харкаясь кровью, прошептал Акимыч.
– Что здесь стряслось? – спросил я, пытаясь стащить его с арматуры.
– Оставь меня. Слишком поздно, – корчась от боли, отвечал он.
После нескольких неудачных попыток мне всё-таки удалось стащить Парикмахера со стальных прутьев и усадить на пол, прислонив спиной к стене. Сам я расположился рядом с ним на корточках.
– Не знаю как, но они сумели вырваться…
– Кто они?
– Твои друзья, Малкин. Они убили всех, а под конец решили поиздеваться надо мной.
– Где они сейчас?
– Где-то здесь. И…, – на мгновение сознание покинуло Акимыча, – мне кажется, им кто-то помог.
– Это был Бобрик.
– Бобрик? С чего ты взял? – в агонизирующем порыве ярости Парикмахер схватил меня за ворот рубашки.
– Он сам мне сказал.
– Сволочь…, – произнес свое последнее слово Акимыч и замер навечно.
Опустив ему веки, я минут пять сидел подле трупа с горестным скрежетом на душе. Мне так хотелось наконец-то ощутить конечную цель всего происходящего, но вместо этого я видел пугающую пустоту.
– Игорь, нужно идти, – одернула мои размышления Вика.
– Что ж, пойдем, – ответил я, поднимаясь.
…Мы же уверены, что это не так. Плезиозавры не могут жить в море или океане. Как и все рептилии, они дышали легкими, и для этого им обязательно нужно было время от времени всплывать на поверхность. Если бы плезиозавр действительно жил в океане, китобои не только бы его обнаружили, но и уничтожили…
Бросив Акимыча на произвол судьбы, мы проникли за дверь, изуродованную металлическими штырями. В притаившемся полумраке одиноко моргала шестидесятиваттовая лампочка.
– И куда дальше? – спросил я, повернувшись к спутнице.
– Понятия не имею. Я здесь впервые.
– Что ж, – мой вздох был печален, – идем наугад.
Пробираясь по коридору, мы старались соблюдать тишину. И нужно сказать, это давалось не так легко, как кажется. Даже Виктория, уже достаточно давно принадлежавшая царству мертвых, зачастую с трудом сдерживала себя от криков и страхов. Стекающая по стенам кровь казалась изощренным подобием пейзажей постмодернистских направлений, а то, что осталось от плоти, путалось под ногами и пугало неожиданностью своего происхождения.
– Вик, – обратился я к девушке, –