мой отец, генерал Закар, явился бы сюда и взял на себя командование линкором. Может, я и лезу на рожон слишком часто, но мой отец был жестоким и безжалостным. Если он вернется на службу, количество жертв с обеих сторон вырастет в два, а то и три раза.
Мы изо всех сил старались сдержать Улей и остановить их продвижение в этом секторе космоса. Мой отец попытался бы разгромить их, отбросить назад. В ответ Улей отправил бы больше солдат и разведчиков. Ситуация бы снова накалилась, как раньше. Нам удалось растянуть их силы по разным секторам, и мы медленно ослабляли врага – не давали ему захватывать новые тела для ассимиляции и вместе с тем прореживали его ряды. Своей агрессией мой отец сведет на нет всю проработанную стратегию Коалиции, годы планирования и работы.
Мой отец слишком высокомерен и упрям, чтобы прислушиваться к здравому смыслу. Он всегда был таким.
Два моих младших брата все еще проходили боевую подготовку на нашей родной планете Приллон-Прайм. Они на десяток лет младше меня и не готовы сражаться. Если я погибну, отцу придется оставить пост советника Премьера и вернуться к службе здесь, на линии фронта. Он не допустит, чтобы наш именной линкор передали другому клану воинов. Мой отец скорее умрет, чем допустит, чтобы его семья опозорилась. Эта боевая группа носит имя Закар более шести сотен лет.
Трист не хотел бы потерять свою должность, а остальная команда не хотела бы этого, потому что… черт, просто генерал никому не нравился. Все это означало, что я должен был остаться в живых. Может, я и не белый и пушистый, но я делаю свою чертову работу.
Как командир, я не должен был выполнять боевые задачи. Но сидеть в кресле, выкрикивать приказы и наблюдать, как другие умирают за меня, мне не позволяла совесть. Если бы я знал, насколько это будет сложно, я бы сразу отказался от командования боевой группой. Я был самым молодым командиром столетия, и, как говорили многие, самым безрассудным. Другие генералы называли меня беспредельщиком. Но они не понимали. Мне нужно было бороться. Мне нужно было действовать. Иногда я не хотел думать, я просто хотел драться… или трахаться, и, поскольку у меня не было партнерши, я вымещал свою неуемную ярость на поле боя. Даже сейчас, после успешной миссии, мне полагалось бы успокоиться. Расслабиться. Этого не произошло. Я опять был слишком напряжен.
Может быть, теплая и податливая женщина с мягкой кожей и влажной киской могла бы соблазнить меня настолько, что я отказался бы от боевых вылетов.
Разведывательные группы Улья проникали на наши территории уже несколько недель. Они посылали команды из трех и шести бойцов, пробирались через наши защитные периметры, а потом окружали и атаковали транспортные станции и грузовые суда. Короче говоря, они портили мою репутацию.
Каждую чертову ночь отец выходил со мной на связь после того, как читал ежедневные отчеты разведки. Он говорил, что устал наблюдать за тем, как мой сектор сдает позиции в этой войне. Да ну на хрен!
Если этот напыщенный придурок опять свяжется со мной сегодня вечером, у него будет повод поздравить меня с возвращением этой части космоса под наш