с этим шагом то вверх, то вниз.
Homo нomini lupus est.
Roma.
Валентин был в самом Риме.
Roma.
Этот запах. Особый зелено-серый цвет… цвет империи, ее осколков… Великий Рим!
Смирение перед папой. Он – граф Потоцкий. Его владения, как вся Италия. Может, и больше… Й Україна, да и в Литве, самой Польше.
Мы – Потоцкие!
Он учился у папы. Ему, князю Ржечи Посполитой была оказана особая честь.
Как же звали пана отца гетьмана?.. О-о, литвин, конечно, магнат Людвик Скумин-Тышкевич.
И… Они пили вино. Бургундское… красное… с жирным мясом… А, может, и не бургунд… но красное, точно, с мясом… Вина выпили много, но что вино – а еще мясо – сверкала сталь – они ели с ножа – красно-коричневое, сочащееся – и говорили… Нет, это теперь…
Заремба кричал, но его просто не понимали – вокруг парижане: пьяный варвар кричит – и что?
Заремба бил по столу кулаками:
– Як я католик, цо!..
Что-то мешало, нет, они пили и пили, но графу Валентину что-то мешало. Он хотел своих прямых отношений, личных, без церкви. Он знал: то страшный грех. Для католика, для поляка. Для графа Потоцкого.
Рядом, и в Умани, и в Вильне, повсюду были они… Всюду, везде.
Валентин поправил саблю. Даже здесь в Париже он ходил со своею карабеллой. Заремба сразу повесил шпагу. А он держал руку на эфесе изогнутого клинка.
Рим разочаровал: таких посредников ему было не нужно.
Да, нет. Рим не разочаровал. Наоборот. Там было все так, как он и думал. Это, да – Рим.
– А где Потоцки? Граф. Из этой… Там, где леса, сарматы, волки… Его никто не видит.
– Мне говорили о нем. Вот видите синьору в лиловом, да-да…
– Complemente!
– Не меня, Потоцки.
– Ну, и где этот любимец Фортуны?..
– Dolce far niente…
– Почему тебя интересует история Эстер?.. Ты хочешь писать картину, говоришь ты… Ты пьян?..
– Нет, еще, но ты говори, еврей, говори. Здесь, в Амстердаме, ты можешь говорить. А-а, я вижу, ты хочешь что-то сказать… важное! Выпьем!!!
Это было очень давно… Нет-нет, бюргер, ты даже представить не можешь насколько давно…
У Ицхака было два сына. И старший был Эйсав. А младшего звали Яаков…
Эйсав был… Он жрать хотел… вечером после тяжелой работы… А Яаков предложил ему чечевичную похлебку. С условием. За эту похлебку Эйсав должен уступить свое первородство…
Я знаю эту историю. Ты как-то странно произносишь их имена: надо Исав и Иаков. В твоей… я не могу выговорить…
– Ржечи Посполитой, Українi…
– Да, так у вас там и говорят, наверное, а у нас… но выпьем. А Исав продал Иакову, я – знаю.
… Нет-нет, они оба праотцы: каждый своего народа. Яаков – евреев; Эйсав – …Г-сподь сказал Моше, когда евреи вышли из Египта, а это был не простой путь. И Моше услышал, что ему не дойти до земли обетованной. Не войти ему. Ему – нет. Но вот Йехошуа бин Нун… Он придет туда.
Вы проходите