в животе.
– Это ведь могут и в наш дом так же?!
– Могут.
– А если бы там были люди?!
– Если не спустились в бомбоубежище, то погибли…
Теперь при первых звуках сигнала воздушной тревоги Женька мчалась в бомбоубежище впереди всех. Бомбили каждую ночь по несколько раз, к тому же начались артобстрелы из дальнобойных орудий, сигнал тревоги звучал то и дело. Это страшно выматывало, ведь многим утром нужно идти на работу, кому-то в магазин за продуктами, да и вообще, не спать которую ночь подряд…
Ленинградцы не подозревали, что это даже не вершина айсберга, а его самая крошечная макушечка, что много месяцев кошмара впереди, такого кошмара, какой не видел ни один город ни в одной стране мира. Кошмара под названием БЛОКАДА.
Город уже был в осаде, но трагедия только разворачивалась. И одними из главных жертв этой трагедии стали ленинградские дети.
«…дальнейшее существование этого крупнейшего населенного пункта не представляет никакого интереса.
В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения»[3].
Женька решила, что, если нельзя в школе учиться, значит, надо помогать раненым в госпитале, который там разместился. А что, вполне логично. Они с Тамарой и Зоей были очень горды такой придумкой и, не теряя времени даром, отправились к начальнику госпиталя предлагать свои услуги.
Начальник отнесся к появлению неожиданных помощниц серьезно, только поинтересовался школьными отметками по чистописанию. Женька с гордостью сообщила о пятерке за все диктанты в году, а вот Тамаре пришлось покраснеть. У нее была тройка, причем полученная с трудом, ну не давались бедолаге грамматические правила!
– Зато у нее почерк прекрасный! – заверила начальника Зоя.
– Да, а ошибки мы будем исправлять, – поддержала подругу Женя.
Начальник кивнул:
– Хорошо, там ведь не только писать, но и читать нужно.
– Что читать?
– Полученные письма, газеты, даже просто стихи. Стихи хорошие знаете?
Подруги горячо заверили, что знают, и не одно, и читают все трое с выражением, их Клавдия Никифоровна очень хвалила!
– Ну если сама Клавдия Никифоровна… Хорошо, идите в отделение, Сима вас отведет. Там разберетесь, кому читать, кому писать, а кому ошибки проверять.
Сима оказалась улыбчивой девушкой, чувствовалось, что ее любят больные, едва успевала отвечать на приветствия. В коридоре она поинтересовалась у девочек, не трусихи ли те.
– Нет! – решительно замотали головами подружки.
– Там лежат тяжелые, у некоторых нет рук, другие слепы, третьи все время стонут… Не испугаетесь?
У храбрых подруг дрогнуло внутри, но все три еще решительней замотали головами. И вдруг Зоя сообразила:
– Ой, это же наш класс! Мы в этой классной комнате учимся… учились…
– Вот