и церковной власти. Волны этого «социального землетрясения» затронули все европейские государства, и Россия не была исключением.
Более двух десятилетий то в одном, то в другом месте Европы происходили военные конфликты, затихавшие лишь на короткое время, и то только в связи с распадом сражавшихся с Францией коалиций. Военные действия вспыхивали каждый раз с новой силой, как только происходила очередная перегруппировка государств и создавалось их новое объединение. В конце 1796 г. на российский престол взошел новый император Павел I, с правления которого началась длительная эпоха борьбы с революционным разложением Европы.
В это же время Россия вступает в самый активный этап своих взаимоотношений с суверенным (по-русски – державным) Мальтийским орденом. Отношения эти далеко не однозначно оценивались как современниками, так и более поздними исследователями. Как метко заметил М. Ю. Медведев, в результате «формируется иллюзорная картина исторических событий; конкретным исследованиям противостоят всевозможные политизированные обобщения – от «коварного Запада» до «коварной России»8. Этими взаимными непониманиями объясняется появление «русско-мальтийской мифологии», существующей уже свыше двух столетий, «и та неподатливость исторического материала, с которой сталкиваются серьезные историки»9.
Внешнеполитический курс России при Павле I менялся неоднократно, но, как считает М. Б. Асварищ, каждый зигзаг этого курса «становится вполне оправдан и понятен при изучении исторической конъюнктуры»10.
Многие европейские правители и политические деятели не понимали или не вникали в суть поступков русского императора. Кто-то расценивал магистерство Павла I как некий курьез, как следствие каких-то психологических черт характера императора. Европейские коронованные особы не могли понять, почему император такой огромной державы принял титул Великого Магистра, едва тянувшего по рангу на титул князя какого-нибудь захудалого германского княжества. Не могли понять поступок Павла I и в России. Для кого-то орден был «маскарадным», а кое-кто даже считал, что в кратковременное царствование Павла I произошел некий исторический казус.
Однако во внешней политике император, как пишет М. Б. Астварищ, «сочетал рыцарство со здоровым прагматизмом, причем второй всегда лежал в основании первого. Личные пристрастия Павла отступали на второй план перед государственными интересами»11.
Вот почему мы считаем необходимым разобраться в действиях Павла I по отношению к Мальтийскому ордену, выяснить все обстоятельства принятия русским императором титула Великого Магистра, а также провести анализ реформ, которым подвергся орден в период правления Павла I.
В 60-х гг. ХХ в. историк суверенного Мальтийского ордена Кирилл Туманов заявил, что в течение полутора веков в умах многих западноевропейских политиков создавался феномен, который он назвал «русской легендой»12. Побудительные мотивы этого «обобщения» мы еще обсудим ниже. Главной