не про университет, а про город. На окраине есть кабачок под названием «Шелковица». Я там часто бывал, а он – просто все время. Поговаривали, что он служит привидением.
– Нет. Он племянник владельца.
– Вон что? Тогда понятно. Я туда заходил три раза в день, не меньше, и мы немало общались. Его фамилия была Листер.
– Сейчас тоже.
– Генри Листер. Называли – Глист. Он художник, это ты права. Я еще удивлялся. С таким лицом…
– С каким?
– Ну, с таким.
– Ты на себя посмотри, – холодно сказала Пруденс. – Генри очень красивый. Странно, что ты с ним дружил.
– Ничего странного. Его все любили. Значит, он племянник владельца?
– Нет, он владелец. Дядя умер.
– Собаки есть?
– Откуда мне знать?
– Ты спроси. Есть – скажи мне. Да, так этот кабачок. За него много дадут. Права, движимость, недвижимость, погреб – сама понимаешь.
– В том-то и суть! – вскричала Пруденс. – Я не понимаю – я хочу, чтобы кабачок был наш. Расстояние от колледжей – точно такое, как надо, клиентура обеспечена. Сделаем корт, устроим бассейн, дадим рекламу в столичные газеты. Будут ездить, как в Бекингемшир. Конечно, нам нужны деньги.
Если дело не касалось корма, Фредди не очень быстро думал, но и более тупой человек удивился бы выбору местоимений:
– Кому это «нам»?
– Мне и Генри. Мы поженимся.
– Вот это да! Ты что, его любишь?
– Пламенно и безумно.
– А он?
– Еще безумней.
– Ну, знаешь! А что тетя Дора?
– Она об этом не слышала.
Фредди помрачнел. Он любил кузину и боялся за ее счастье.
– Услышит – не обрадуется.
– Да.
– Не хотел бы ее осуждать, но она снобиха номер один.
– Мама – ангел.
– Возможно, я этой стороны не видел. Но социальные различия ощущает очень остро. Племянник кабатчика… Может быть, этот дядя – аристократ-эксцентрик? А кто там папа?
– Спортивный репортер. Наш Галли с ним выпивал в одном кабачке.
– Все время у тебя кабачки! А мама?
– Гимнастка из мюзик-холла. Большой друг дяди Галли. Вообще-то она умерла, он ее раньше знал. Он говорит – вязала банты из кочерги.
Фредди вынул и протер монокль. Он был очень серьезен.
– Итак, – подытожил он, – у Глиста есть кабачок и сердце.
– Да.
– Конечно, для тебя это много. Сердце, думаешь ты, дороже короны. А тетя? Галли для нее не авторитет. Вряд ли ей все это понравится.
– Поэтому мы и женимся сегодня, сами.
– Что?!
– То, что ты слышал. Я все продумала. Мы должны поставить их перед… как это по-французски?
– Oh la la?
– Fait accompli[1]. Против него не поспоришь. Понимаешь, нам нужны деньги. Даст их дядя Кларенс.
– Ты думаешь?
– Ну, он же глава семьи. Это его долг. Так вот, ставим перед fait accompli, идем к дяде Кларенсу и говорим: «Я ваша племянница. Генри теперь тоже ваш племянник. Кровь не водица. Помогите нам с этим кабачком, что вам стоит? Дело верное». Права я?
Энтузиазм