обвинения.
Не менее важно для нашего понимания Столыпина и его действий то, что он был подлинно православным политиком. Православным – отнюдь не в смысле декларирования внешнего обрядоверия. Вся его государственная деятельность была основана на христианском мировоззрении. Даже казнить террористов он был вынужден не из чуждого ему чувства мести, а чтобы сохранить страну от пролития неизмеримо большего количества крови невинных людей. Именно глубокая вера помогла Столыпину выстоять в тяжелейших испытаниях, которые он при вступлении в должность министра внутренних дел считал непреодолимыми только силами человеческими. Но несмотря на подобный пессимизм, Столыпин ни в коей мере в своих практических действиях не исходил из настроений исторической обречённости, а неизменно, при любых обстоятельствах решительно действовал, видя в этом свой долг государственного деятеля и православного христианина.
В том числе Столыпин впервые в истории сумел противопоставить отлаженной и разрастающейся подобно раковой опухоли террористической системе свою решимость идти до конца и, в конечном счете, созданную им более действенную систему государственной борьбы с терроризмом. Время полностью подтвердило правоту этого пути, приобретшего особенную актуальность в эпоху глобального терроризма.
О глубине столыпинского самоотречения во имя высших интересов ярко свидетельствуют слова премьера, сказанные им в разгар революционного террора: «Каждое утро, когда я просыпаюсь и творю молитву, я смотрю на предстоящий день как на последний в жизни и готовлюсь выполнить все свои обязанности, устремляя уже взоры в вечность. А вечером, когда опять возвращаюсь в свою комнату, то благодарю Бога за лишний дарованный мне в жизни день. Это единственное следствие моего постоянного сознания о близости смерти, как расплаты за свои убеждения. Порою, однако, я ясно чувствую, что должен наступить день, когда замысел убийцы наконец удастся».
Да, замысел убийцы и стоящих за ним сил в конечном счете удался и недаром на одном из возложенных на могилу траурных венков было написано: «Запутать тебя не могли, тебя предательски убили»
Однако Столыпин сумел в подлинном смысле «смертию смерть попрать», о чем свидетельствует востребованность его идей высшего порядка.
Председатель Совета министров полностью отдавал себе отчет во внутреннем тотально бездуховном содержании революции, которую необходимо было подавить для дальнейшего обновления страны. И прежде чем победить революцию физически, он одержал над ней победу духа.
Отнюдь не случайным является то, что именно благодаря Столыпину в русской интеллигенции созрело и выкристаллизовалось понимание бессодержательности и пагубности любой революции, какими бы красивыми лозунгами она не маскировала свою отталкивающую сущность.
Именно под влиянием Столыпина, ставшего для страны не только государственным, но и нравственным лидером,