Юрий Михайлович. – И вы тоже?.. А с чего бы это вам гоняться за своим любимцем с топором?
– Это частный конфликт, – багровеет Левушка. – Он никого не касается… Я вообще не понимаю, к чему этот разговор…
– Не годитесь вы в Робеспьеры, Лев Александрович! – словно не слыша Левушкиного пыхтения, продолжает Юрий Михайлович. – Прежде чем давать советы правительству, надо заслужить уважение собственной жены!
– Вы не смеете! – высоким голосом кричит Левушка. – Вы не смеете лезть в чужую жизнь! Я подам на вас в суд!
– Ступайте, Лев Александрович! – Юрий Михайлович морщится, как от зубной боли. – И подумайте относительно письма. Горком очень обеспокоен климатом в театре. И моральным, и политическим…
…По театральному фойе, не обращая внимания на стриженых мальчиков в чехословацких костюмах, шествует долговязый молодой человек в очках и с фотоаппаратом. Его останавливают. Он что-то энергично объясняет, показывая рукой в сторону гримуборных, но видно, что его объяснения мальчиков не удовлетворяют.
– Это ко мне! – спешит на выручку Гвоздилова. – Корреспондент из «Советского экрана»!.. Пропустите, пожалуйста!..
Гвоздилова умеет приказывать не приказывая. Мальчики улыбаются и разводят руками – мол, сами понимаете, такая служба. Корреспондент проходит в гримуборную Гвоздиловой и закрывает за собой дверь…
– Учитесь, девки!.. – злобно шипит Сима. – Вот как надо устраиваться!.. В театре – траур, а у нее – самая жизнь!..
…В гримуборной корреспондент щелкает Гвоздилову.
– Голова чуть направо. Подбородок чуть выше. И легкий проблеск улыбки. А смотреть не точно в объектив, а чуть поверх него. Замечательно.
– Жаль ваших усилий! – усмехается Гвоздилова. – Из-за Рябинина материал наверняка не пойдет. Видите, что творится в театре?.. Чуть ли не комендантский час!..
– Ужас! – соглашается корреспондент, возясь с фотоаппаратом. – Но будем надеяться. Все-таки дети за отцов не отвечают. И потом кино – другое ведомство…
Он на секунду отрывается от фотоаппарата и озадаченно смотрит куда-то за плечо Гвоздиловой.
– Елена Константиновна! Что это у вас там за надпись?.. Я не имею ничего против этого лозунга, но он может испортить нам кадр!..
Гвоздилова оборачивается. Во всю ширину зеркала губной помадой написано: «Долой сук!» Елена Константиновна устало вздыхает и начинает оттирать зеркало носовым платком…
– А чего ж не подписать? – весело удивляется Игорь. – Георгию Петровичу от моей подписи зла не прибудет. Только текст вы сами составьте, у меня не получится.
– Текст не главное, – Юрий Михайлович внимательно изучает развалившегося в кресле Гордынского. – Нужно минимум десять подписей. Тогда это мнение театра.
– Организуем! – машет рукой Игорь. – Но я надеюсь, это будет как-то учтено?.. Ну звание, квартира… Или там командировка в Японию?..
– При чем тут Япония? – на скулах Юрия Михайловича рельефно проступают желваки. –