.

очки с дымчатыми стеклами не позволяли разглядеть лицо. Да и могу ли я сказать, что видела его хоть однажды.

      Выключив двигатель, он позволил мотоциклу подкатиться ко мне (я стояла у парапета, за моей спиной была пропасть), улыбнулся, не снимая очков, да так и остался сидеть, упираясь ногами в землю, скрестив руки на руле. Мужчина и его железный конь. Очень эффектно.

      Прижимая к груди бутылку с водой, я с ужасом ждала его первых слов.

      – Итак, вы это сделали. – Улыбка стала шире, блеснули белые зубы. – Непросто было принять такое решение, правда?

      Я нервно сглотнула.

      – Почему же?..

      – Потому что сегодня вы приехали не в Превели. Вы приехали ко мне.

      Можно было разыграть возмущение и наговорить кучу разных слов, но я знала, что это бесполезно. Он выслушает, улыбнется понимающе и сменит тему, а меня еще долгое время будет преследовать чувство неловкости, как бывает, когда допустишь какой-нибудь непростительный промах.

      – Ты прав, – произнесла я намеренно резко. – Но ведь ты этого хотел, разве нет?

      Сраженный ответом, он дрогнул, совсем чуть-чуть, и вцепился пальцами в руль мотоцикла. Что-то задело его за живое. Знать бы, что именно.

      – Да, – ответил он после паузы. – Правда, я думал, что это произойдет намного раньше.

      Рубашка у него на груди часто приподнимается от дыхания. На верхней губе поблескивают капельки пота. Его поза – расслабленная, непринужденная – выглядит непреодолимо сексуальной.

      – Раньше? – Я пожала плечами. – Ну, вчера я была занята.

      Слушая эту ложь, он лишь сокрушенно качает головой.

      – Вас не было четыре дня.

      – Четыре дня? – переспросила я в притворном изумлении. – Неужели?

      Всякий раз, когда меня вынуждают лгать или же я добровольно принимаю решение ограничиться полуправдой, мне сводит челюсть. Для окружающих это почти незаметно, и тем не менее…

      – Вы рискуете обжечь пальцы.

      С этими словами он забрал у меня окурок, демонстративно затянулся от него и щелчком перебросил через парапет.

      – Четыре дня. Я знаю точно.

      Выпрямившись, он засучил рукав и показал мне четыре ножевых пореза на предплечье правой руки. Темные от запекшейся крови, они выглядели так, будто кто-то, а точнее, он сам, четыре раза подряд рубанул ножом поперек предплечья, подражая героям вестерна, которые при помощи зарубок на стволах ружей ведут счет убитым краснокожим. Один из порезов был совсем свежим, слегка воспаленным. Наверное, появился только вчера.

      Он спокойно держал передо мной вытянутую руку – великолепную, мускулистую, тонкую в запястье руку, – давая мне хорошенько рассмотреть.

      – Я ждал вас, но вы не пришли. – Голос звучал буднично, словно он говорил о погоде. – На следующий день я ждал опять, но вы опять не пришли. Я был не в силах вырваться из этого заколдованного круга и наказывал себя за это. Не спрашивайте, что бы я стал делать, если бы вы не пришли совсем.