ты из тех, кто способен стоять самостоятельно.
– Я из тех, кто учится стоять самостоятельно, – поправил Венсан. – И по-моему, это главное. Падать, подниматься, – свои слова он сопровождал жестами, – никогда не оставлять попыток.
Разговор становился каким-то бредовым. Неестественные реакции, притянутые за уши аргументы… Интересно, так всегда бывает, когда подолгу говоришь с иностранцем?
И все же его слова вызвали у нее некое смутное беспокойство. Человек, избегающий проторенных дорог, способен на многое. Он непредсказуем и в своих действиях, как правило, руководствуется не принципом, а прихотью.
– Ты отказался пожертвовать своими амбициями ради любви, – произнесла она чуть резче, чем собиралась. – Мог бы просто притвориться. Тысячи людей называют себя католиками, переступая порог церкви не больше четырех раз за всю жизнь: во время крещения, конфирмации, венчания и похорон. А некоторые умудряются обойтись и без венчания.
– На похороны же им по большому счету наплевать, – подхватил Венсан. И мягко улыбнулся, глядя на Лизу, как на неразумного ребенка. – Нет, кажется, ты все-таки не поняла.
– А ты? Ты уверен, что понял этих людей? Быть может, если бы ты внимательно слушал, им удалось бы кое-что тебе объяснить.
– Я слушал внимательно – пока мне не надоело ходить по кругу. Видишь ли, ma petite, никто не может доказать бесспорность своей идеи. Он может лишь отстаивать ее, усердно и безнадежно, особенно в том, что касается религиозных воззрений. То же христианство, религия братской любви, дает нам пример нескончаемых распрей, которые сопровождаются чудовищным кровопролитием.
– Но христианская религия – это не только распри. В ней есть много разного. Все эти прекрасные ритуалы, имеющие глубокий смысл…
– Да, ритуалы. И их история уходит в глубокую древность. Так, например, Тело Христово, важнейший атрибут мессы, принадлежит культу Митры. В этом древнем культе использовался хлеб с оттиснутым на нем крестом, который делился на четыре части. Хлеб, колокольчики, крестильная вода – все это, разумеется, дохристианское. Что же касается ритуала освящения воды и превращения ее в aqua permanens, «вечную воду», то это уже алхимическое понятие.
– Чернокнижник, вот ты кто, – сказала Лиза, вставая.
Венсан удержал ее за руку. Тусклый свет садового фонаря и тени, лежащие в его глазницах и впадинах щек, придавали его облику нечто вампирское.
– Даже если и так, ты не вправе меня осуждать, потому что в глубине души ты такая же безбожница, как я.
Услышав эти слова, произнесенные зловещим шепотом, Лиза вздрогнула и попыталась высвободить свою руку, но это привело лишь к тому, что Венсан сжал ее еще крепче.
– Я не говорила «безбожник». Я сказала «чернокнижник». Это разные вещи.
– И одно не обязательно влечет за собой другое, ведь правда?
– Да.
Он отпустил ее и вновь откинулся на спинку стула. В его глазах дрожали искорки смеха.
– Ладно, иди. Иди к своей сестрице, которая в любом случае утешит тебя лучше, чем я.
– Ты не человек, – прошептала Лиза, дрожа неизвестно