и экономических отношений для того, чтобы не возникало необходимости искать козла отпущения. В целом его понимание представляется адекватным предмету, об антисемитизме и дискриминации негров он отзывается отдельно. Однако то, каким образом он анализировал проблему, а также присущая ему тенденция рассматривать ее чисто академически позволяют предположить, что он не полностью убежден в правильности своих высказываний и всего лишь пользовался вербальными клише.
Уже само выражение «проблема» как бы внушает наивное представление о само собой разумеющейся справедливости, которая в сферах, где точка зрения определяется лишь особенностями случая, идет по пути демократического компромисса.
Тот, кто говорит о «проблеме», испытывает сильное искушение сказать, что каждая проблема имеет две стороны, и вывести из этого, что поскольку евреев искореняли, то, по-видимому, они сделали что-то неверное. Эта конформистская «разумность» с легкостью дает импульс к защите различных видов иррационального.
Констатация того, что все евреи одинаковы, не только устраняет все препятствующие факторы, но при помощи грубого обобщения придает думающему подобным образом индивиду прекрасный флер личности, которая все видит и не дает себя сбить с толку незначительными деталями.
Одновременно идея о том, что евреи все одинаковы, рационализирует взгляд на частный случай до обобщения, которое опять-таки можно решить с помощью общих мер, которые будут тем рациональнее, поскольку не требуют исключений. Приведем лишь один пример, один случай, в котором еще обнаруживаются следы «лучшего знания», хотя представление о том, что евреи – все одинаковы, ведет к самым диким фантазиям. F116 со средним числом баллов по шкале F, когда речь заходит о еврейском вопросе, говорит следующее:
(Евреи?) Здесь меня действительно одолевают сильные чувства. Гордости они во мне не вызывают. Не думаю, что быть таким предвзятым – это хорошо, но тут ничего не поделаешь. (Что вам не нравится в евреях?) Все, я просто не могу найти для них хотя бы одно доброе слово. (Исключения?) Нет, мне не встретился ни один, который представлял бы исключение. Я всегда надеялся встретить хотя бы одного. Нехорошо испытывать такие чувства, какие испытываю я. Мне хотелось бы быть как можно более приятным и порядочным, но всегда все кончается одним и тем же, они обманывают и стремятся извлечь пользу для себя. (Возможно ли, что вы знакомы с некоторыми евреями и они вам симпатичны, однако вы не знаете, что они евреи?) Нет, я не думаю, чтобы кто-нибудь из евреев смог это скрыть. Я всегда это определю. (Как они выглядят?) Привлекательно, хорошо одеваются. Как будто точно знают, что им нужно. (Как хорошо вы знали евреев?) В детстве я не был знаком ни с одним из них. Действительно, я не знал никого из них вплоть до приезда во Фриско, десять лет назад. Он был нашим домовладельцем. Это было отвратительно. Я имел прекрасную квартиру в Денвере и я очень неохотно покидал ее. А здесь я был заточен в безобразной