нет сил. Не могу больше работать ртом, ломила челюсть от усталости и тошнота сводила с ума.
Я действительно очень сильно утомилась его ублажать, но Декан не собирался сдаваться так просто, он своими жестокими текстами то и дело меня подбодрял, и я вновь трудилась. Он длительное время не мог кончить и окончательно измучил меня. Наверное, и сам исстрадался. А когда стал ещё и шлепать меня ладошкой по ягодицам, меня это окончательно ввергло в отчаяние.
Он шлепал меня, а я в это время обсасывала его багряное влажное достоинство, сдерживая себя, чтобы не укусить его побольнее. В конце концов долгожданный момент истины настал, и декан прижав меня грубо к паху, стал спускать в рот мне поток спермы.
Не обращая внимания на то, как я извиваюсь и задыхаюсь, он с удовольствием продолжал накачивать меня своим любовным семенем.
Из-за того что у меня не было опыта, я закашлялась и подавилась. После того, как он кончил, он принялся с интересом наблюдать за тем, как я откашливаюсь и отплёвываюсь. Моё недовольство читалось на лице. При этом он ухмыльнулся и сказал, что зря я не проглотила.
Я возразила, но Декан опять закрыл мне рот и осадил:
– Молчи, сосушка, тебе даже невдомек, что, когда мужики будут кончать тебе в очаровательный ротик, ты будешь кайфовать. Ты отличная защеканка, достаточно чувственная.
Секса Декан вообще не хотел, ему надо было только меня отвафлить. После всего он тяжело вздохнул и мне даже показалось, что на его лице промелькнули виноватые нотки.
Но потом присмотрелась и поняла, что это только показалось. На его бессовестной роже не было ни капли стыда. Он улыбнулся и предложил умыться и подкраситься, выпить вина и покурить. В данный момент мне было жизненно необходимо.
Я вышла на балкон и вдохнула воздух полной грудью. Зажгла сигарету. Затянулась с большим облегчением. Блин, как я до этого докатилась вообще? Я закрыла глаза и позволила своим воспоминаниям увлечь меня за собой.
С чего, нафиг, все началось?
Как я попала
По стандарту я родилась в небольшом городке энной области недалеко от столицы. Я была единственным ребенком в семье, и воспитывала меня одна мать. Папашка слинял сразу же, как почуял перспективы нянчиться со спиногрызом и менять ему пелёнки, и больше на горизонте не появлялся.
Что я могу сказать о своей матери? Слишком опекающая, слишком всё контролирующая, слишком специфичная, слишком возлагающая надежды на меня. Она мало чего мне позволяла, и я не уверена, было ли у меня детство в принципе.
– Вот вырастешь, уедешь учиться в Москву, станешь хорошим специалистом, заработаешь денег, и я к тебе перееду, – вещала она.
Мне её Москва на тот момент нафиг не сдалась, хотя мне было важно одно – вообще свалить от неё куда подальше. Мне хотелось наконец понять, какова настоящая жизнь на вкус? Мать мне этого не давала. Как следствие – я стала отборной раздолбайкой в учебе, пряталась со своим парнем в подъезде и прямо там познавала все прелести нежной детской любви, поцелую, объятия, наблюдение за звёздами…
Также