заставил себя заглянуть в нее.
Ничего.
На душе полегчало (в конце концов лучше галлюцинация, чем настоящий палец, несмотря на опасность опухоли мозга), но смотреть в сливное отверстие все равно не хотелось. Латунная крестовина, которая предназначалась для того, чтобы задерживать волосы или шпильки, давно уже куда-то подевалась, так что осталась лишь черная дыра, окантованная потускневшим стальным кольцом. Дыра эта чем-то напоминала пустую глазницу.
Говард взял резиновую затычку и заткнул дыру.
Так-то лучше.
Он отошел от раковины, поднял туалетное сиденье (Ви постоянно жаловалась, что он забывает опустить сиденье, справив малую нужду, но не считала необходимым поднять сиденье, сделав свои дела), расстегнул штаны. Он относился к тем мужчинам, у которых незамедлительное опорожнение мочевого пузыря начиналось лишь в случае крайнего его переполнения (и которые не могли пользоваться переполненными общественными туалетами: мысль о том, что позади стоят люди, которым не терпится отлить, перекрывала мочеиспускательный канал). Поэтому он занялся привычным делом, каким занимался всегда в промежуток времени, отделявший нацеливание инструмента от выброса струи: перебирал в уме простые числа.
Дошел до тринадцати, почувствовал, что сладостный момент близок, но за спиной что-то чвакнуло. Его мочевой пузырь, раньше мозга осознавший, что звук этот вызван затычкой, которую вышибло из стального кольца, резко (и болезненно) перекрыл мочеиспускательный канал. Единственная капелька мочи сиротливо капнула в унитаз, после чего пенис скукожился в его руке, словно черепаха, забирающаяся под панцирь.
Говард медленно, нетвердым шагом вернулся к раковине. Заглянул в нее.
Палец вернулся. Очень длинный, но в общем-то нормальный человеческий палец. Говард видел ноготь, не обгрызанный, обычной длины, и две первые фаланги. У него на глазах палец вновь принялся постукивать по фаянсу, знакомясь с окружающим сливное отверстие пространством.
Говард наклонился, заглянул под раковину. Труба, выходившая из пола, в диаметре не превышала трех дюймов. То есть рука уместиться в ней никак не могла. Кроме того, имело место быть колено, в котором размещалась ловушка для мусора. Так откуда рос палец? К чему он подсоединялся?
Говард выпрямился и на мгновение почувствовал, что его голова словно отделилась от шеи и движется сама по себе. Перед глазами побежали маленькие черные точки.
Я сейчас грохнусь в обморок, подумал он. Схватил себя за мочку правого уха, резко дернул, как испуганный пассажир дергает стоп-кран, останавливая поезд. Головокружение прошло… палец остался.
Это не галлюцинация. При чем тут галлюцинация? Он видел крошечную капельку воды на ногте, клочок белой пены под ним… мыльной пены, почти наверняка мыльной. Ви, справив нужду, всегда мыла руки с мылом.
Однако, может, это и галлюцинация. Все возможно. Да, ты видишь воду и мыльную пену, но разве они не могут быть плодом твоего разыгравшегося воображения? И, послушай, Говард, если тебе все это не привиделось, то что, черт побери,