его черная тень. Забавно, их проводник в священный град Китеж менее всего походил на праведника.
Глава 3
Врата открываются
– Эй, шаман! – позвал в пространство Глеб, уверенный, что тот его прекрасно слышит.
В рощице было тихо, и только со стороны озера доносились голоса.
– Шаман! Если ты не появишься сейчас, можешь вообще не появляться! А еще попрошу у Яна амулет помощнее – и близко не сунешься!
Глеб не был уверен, что угроза сработает, но попробовать, разумеется, стоило.
– Да здесь я, здесь, однако. Чего раскричался? Шумишь, старого шамана пугаешь! А чего кричать? Чего пугать, однако?.. – послышалось знакомое бормотание.
Шаман – все такой же, в меховой парке с капюшоном и с косичками, на концах которых болтались костяные фигурки, – невозмутимо сидел на корточках под березой.
– Появился-таки, – Глеб метнул в сидящего острый, как кинжал, взгляд. – Ну а теперь рассказывай, как на мне вампиришь.
Старик поспешно затряс головой, попутно пытаясь изобразить на хитром, сморщенном, как грецкий орех, личике выражение святой невинности.
– Что кричишь? Что старого шамана ругаешь? Знать не знаю, ведать не ведаю! Моя – старый, больной шаман! Не злой дух, однако! Злые духи кровь пьют, косточки мозговые глодают, а моя – нет! Никогда!
В ветвях молодого дерева заливисто пела какая-то птица, делая картину и вовсе сюрреалистической.
– Тебе что, нашего колдуна позвать? – спросил Глеб с усмешкой. – Если ты уж со мной разговаривать не желаешь?..
– Почему сразу не желаю! – шаман вскочил на ноги, однако чем больше он пытался изобразить простодушие, тем хуже у него получалось.
– Ну?
– Бедный я, однако! Несчастный! – старик обхватил голову руками и закачался, словно в великом горе. – Мясо-то мое давно сгнило, косточки трухой рассыпались!.. – он бросил быстрый взгляд на Глеба, проверяя произведенное впечатление, и застонал еще жалостливее. – Один был у меня дом – холм, что насыпан на мое бедное тело, да и тот срыли, бубен достали, косточки потревожили… Горе мне, однако, горе!..
Глеб вздохнул. Этот самый бубен и был их первым заданием, именно после этого старый шаман и привязался к нему, как заметил Ян, хвостиком. Только не похоже, что старик из-за этой утраты страдает. Сразу видно: рад-радешенек, что из-под земли выбрался и пиявкой к живому человеку присосался. А ведь и вправду вроде посвежел даже с тех пор, как впервые Глебу явился.
– Слушай, шаман, – прервал он заунывное нытье, – понимаю, у вас по обрядам нечто вроде театральных выступлений устраивать полагается, а у нас это не принято. В последний раз тебя спрашиваю: жрал ты меня или не жрал?.. Впрочем, можешь не отвечать, я и сам знаю.
– Ну так что, молодой шаман, – старик внезапно прекратил свое сольное выступление и заговорил абсолютно нормально, – ну, брал понемногу. Надо же мне как-то свой дух здесь поддерживать… Так ведь самую малость, тебе ничего, даже не заметно, а мне на пользу. К тому же кто тебе, кроме