не слишком решительно.
– Чем он занимается?
– Тоже работает здесь детским инструктором.
– Детским инструктором – это хорошо, значит, детей любит. Наверное, он мечтает, чтобы вы родили ему малыша? Вы такая красивая, у вас должны получиться красивые дети.
– Не спрашивала…
– Так пойдите прямо сейчас и спросите!
– У него сегодня выходной. Знаете, вообще-то мы никогда не говорили ни о чем таком.
– Тем более.
По тому, как она смотрит на меня, понимаю, не может определиться – относиться к моим словам серьезно или как к шутке. Поэтому улыбается, но взгляд остается серьезным. Я тоже так поступаю в подобных ситуациях, поэтому сохраняю на лице серьезность, но глазами улыбаюсь…
– И что делать, если он скажет, что не хочет от меня детей? – спрашивает не уверенно.
– Сэкономите время! Вам нужен человек, с которым у вас будет перспектива. Разумеется, надо жить сегодняшним днем и все такое… Особенно, пока молод и здоров. Но если заранее знаешь, что впереди тупик – жить сегодняшним днем бессмысленно! Вы не обращали внимание, как красиво выглядят уходящие за дверь люди? Если хотите сохранить красоту и силу, время от времени уходите и не оборачивайтесь. Я, например, научился радоваться, если вдруг обнаруживаю, что уперся лбом в стену или загнан в угол. Главное, вовремя нащупать щеколду и рвануть настежь дверь… Короче, вот мой номер телефона, если когда-нибудь наберете, буду рад… – отрываю от сценария внушительный клочок, размашисто пишу местный номер мобильного.
Катарина уходит озадаченная. Через минуту меня грызет совесть – а что если она расстанется с парнем и будет несчастной?! Ненавижу приносить несчастья и причинять боль. А если не расстанется, если, наоборот, я помог? Он скажет, что любит и хочет ребенка, и через девять месяцев мир получит еще одного маленького яхтсмена или яхтсменку, или просто чудесную кроху, стремительно растущий комочек тепла – это же здорово! А может, дело не в Катарине? Может, подсознательно я снова и снова пытаюсь проверить себя? Если пройдут еще годы, а я никого так и не встречу, никого, с кем хотелось бы прожить рука об руку до глубокой старости и умереть в один день и час, и, возможно, даже секунду – что тогда? Готов ли я спуститься с небес и покорно принять земные стереотипы, согласно которым, если в сорок у тебя все еще нет семьи, значит, с тобой что-то не так!.. Готов ли я сделать слепой и отчаянный шаг навстречу только потому, что кто-то в этот момент будет готов сделать такой же шаг навстречу мне?
Раньше рожали непредсказуемо. Шли походными шеренгами из Рима на восток, скрипели на ухабах истории тяжелыми повозками, груженными боевыми доспехами, хлебом и вином, завоевывали новые земли, открывали миры. И любили, любили, любили в пути. Не задумываясь, хорошо ли, и что будет завтра.
Опасность умереть в бою рождает правильное отношение к любви. Привычная сытость делает сердце вялым. Кровь густеет, печень гниет, как зубы чревоугодника, и жажда жизни проявляет себя, как вера в бога – увы, слишком поздно, когда врачи беспомощно